d3257173e6e84c0dbd07778660e8d04c

— И ты решил поддаться всеобщему ажиотажу, да? Снова?

Парень сел в кресло, снова наивно и по-дурацки улыбнувшись. Из его мыслей не выходила Елена, которая подпустила его ближе, чем обычно, которая оказалась пленительной, очаровывающей и завораживающей.

— Я поддался страсти, мам. Я пьян, я влюблен, а значит — счастлив.

— Обречен, — она поднялась и быстро подошла к сыну, на ходу схватывая какую-то папку со стола. — Обречен, учитывая, в кого ты влюбляешься и с кем пьешь.

Она швырнула ему папку. В ее взгляде вновь было осуждение, и горькое разочарование резануло бы по сердцу в очередной раз, но сладкие поцелуи Елены, ее запах и воспоминания об их близости нейтрализовали отрицательную энергетику, исходящую от Кэрол.

— Советую почитать сегодня. Очень занимательная литература.

Она ушла, оставив после себя шлейф недосказанности и легкой досады. Локвуд расположился в кресле как можно удобнее, открыл папку и изумился: это было личное дело. Личное дело самой Бонни Беннет. Ее фотография, приколотая к документам, информация о родителей, о самой Бонни, даже об учебных заведениях, в которых она училась. А эта девочка сменила не одну школу!

Паранойе Кэрол нет предела! Она копается в чужом белье лишь для того, чтобы доказать свою правоту. И зачем? Бонни все равно не вернется в их дом, и эта девчока вообще вряд ли знает что такое навязчивость. Слишком уж она привыкла быть отвергнутой и непринятой, чтобы добиваться чьего-то внимания.

Локвуд перевернул страницу. Тут писалось о том, что Бонни Беннет некоторое время наблюдалась у психологов и психотерапевтов, а также сидела на антидепрессантах. Ничего удивительного, учитывая ее срывы и истерики.

Честно, Локвуду не хотелось снова лезть в чью-то грязную жизнь. Он и так испачкан во лжи и в смоле души этой феминистки. Ему было бы за сласть завалиться на мягкую и теплую постель, закрыть глаза и предаться воспоминаниям. Алкоголь вызывал предсонную анемию, притуплял реакцию и координацию, порождал желание сдаться в плен сна.

И Тайлер бы так и сделал, если бы его не привлекла следующая страница, на которой были фотографии с порезами от бритвы на чьем-то теле. Локвуд с неверием и скепсисом рассмотрел фотографии, а потом решил все-таки прочесть постановление суда, прикрепленное к этим снимкам.

Постановление суда и фотографии. Психиатры, психологи и антидепрессанты. Феминистские движения, ненависть к мужчинам, постоянная агония, ярость и неконтролируемая ненависть.

— Что же ты скрываешь?

Человек прячет свои скелеты, надеясь, что о грязных секретах никто и никогда не узнает. Возможно, так бы оно и происходило, но ведь желание быть любимым есть в каждом. И оно губит нас: в стремлении получить чью-то взаимность, мы теряем бдительность, теряем ключи от своих сундуков. Их находит кто-то другой. Кто-то другой нагло влезает в нашу жизнь, роется там, желая найти изъяны, грехи и пороки. Находит. Узнает. И больше не остается ничего, что тебя бы отличало от других, что тебя бы мучило: ведь все, что ты хотел сказать, уже сказано, все, в чем боялся признаться, всплыло наружу.

Только становится от этого намного хуже, потому что твоя внутренняя чернь теперь материализуется.

3.

Он стучал в ее дверь уже несколько минут. Несдержанность — не для Тайлера, но кто сказал, что жизнь всегда логически объяснима? Кто придумал это отвратительное слово «правильность»?

Он был пьян, был разгневан и был обескуражен. Внутренняя боль, чужая и не принадлежащая ему, разрывала изнутри, разрезала, кромсала и разбивала. Локвуд не собирался мчать посреди ночи к ней, не собирался вообще о ней думать сегодня, но все снова вышло из-под контроля, все снова растворилось в кислоте непредсказуемости.

Локвуд ударил ногой по двери несколько раз со всей силы. Его не волновало, что соседи могут вызвать полицейских, что в разгар Хэллоуина лишних свидетелей слишком много, ровно как и недоброжелателей. Его волновала сейчас только эта папка, которую он сжимал в руках.

Бонни открыла дверь не сразу. Она была сонной и уставшей — видимо, легла поздно, а перед этим рано встала. Хотя никакого значения этого не имело. Девушка немного удивленно оглядела Тайлера Локвуда, этого странного паренька с альтруистическими наклонностями и добрым сердцем. Таким как он к таким как она запрещено приближаться. Их взаимодействие вызывает аномалии во Вселенной.

— Какого хрена, Локвуд? — никакой вежливости в общении. Бонни и вежливость — понятия несовместимые, понятия антонимические.

Тайлер впервые был так близок по эмоциональному состоянию к Бонни, к этой девочке с нарицательным именем и пеплом вместо сердца. Он толкнул дверь со всей дури, пропуская ночную прохладу и свою ненависть в пространство дома Беннет. Девушка оказалась оттолкнута в сторону. Тайлер ворвался в ее дом, в ее душу и снова хотел разрушить ее спокойствие.

Он рушил спокойствие Бонни. Деймон — спокойствие Елены. Елена разрушит покой Тайлера, а он, в свою очередь — Сальваторе.

Цепная реакция.

— Ты сдурел, что ли? — она крикнула. Ее голос становится грудным и грубым. Из-за вечных криков. Из-за нескончаемых сигарет.