Далече от брегов Невы

Погасло дневное светило;
На море синее вечерний пал туман.
     Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан.
     Я вижу берег отдаленный,
Земли полуденной волшебные края;
С волненьем и тоской туда стремлюся я,
     Воспоминаньем упоенный…
И чувствую: в очах родились слёзы вновь;
     Душа кипит и замирает;
Мечта знакомая вокруг меня летает;
Я вспомнил прежних лет безумную любовь,
И всё, чем я страдал, и всё, что сердцу мило,
Желаний и надежд томительный обман…
     Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан.
Лети, корабль, неси меня к пределам дальным
По грозной прихоти обманчивых морей.
     Но только не к брегам печальным
     Туманной родины моей.
     Страны, где пламенем страстей
     Впервые чувства разгорались,
Где музы нежные мне тайно улыбались,
     Где рано в бурях отцвела
     Моя потерянная младость,
Где легкокрылая мне изменила радость
И сердце хладное страданью предала.
     Искатель новых впечатлений,
     Я вас бежал, отечески края;
     Я вас бежал, питомцы наслаждений,
Минутной младости минутные друзья…
И вы, наперсницы порочных заблуждений,
Которым без любви я жертвовал собой,
Покоем, славою, свободой и душой,
И вы забыты мной, изменницы младые,
Подруги тайные моей весны златыя,
И вы забыты мной… Но прежних сердца ран,
Глубоких ран любви, ничто не излечило…
     Шуми, шуми, послушное ветрило,
Волнуйся подо мной, угрюмый океан…

На рассвете Пушкин заснул. А когда проснулся, корабль стоял в виду Гурзуфа. До этого августовского утра древняя крымская земля оставляла его равнодушным. Но вот он увидел Гурзуф…

«Проснувшись, увидел я картину пленительную: разноцветные горы сияли; плоские кровли хижин татарских издали казались ульями, прилепленными к горам; тополи, как зелёные колонны, стройно возвышались меж ими; справа огромный Аю-даг… и кругом это синее, чистое небо, и светлое море, и блеск и воздух полуденный…»

Ему открылись во всём своём блеске «земли полуденной волшебные края» — Южный берег Крыма.

«Счастливейшие минуты жизни моей»

В Гурзуфе уже жили жена генерала Раевского Софья Алексеевна и две его старшие дочери, Екатерина и Елена. Они поселились здесь в доме, принадлежащем герцогу Ришелье.

Знатный аристократ Арман Эммануэль дю Плесси герцог Ришелье в конце XVIII века бежал из революционной Франции в Россию, где вступил в военную службу. В начале XIX века он был назначен генерал-губернатором Новороссийского края и поселился в Одессе. Посещая Крым, Ришелье увидел татарскую деревушку Гурзуф, пленился её окрестностями и купил продававшиеся здесь с торгов несколько участков земли. На одном из них, недалеко от моря, построил себе дом по проекту какого-то одесского архитектора. За работами присматривал адъютант герцога.