Далече от брегов Невы

Одесское общество было весьма своеобразно и выгодно отличалось от столичного большей свободой, отсутствием скуки и чопорности. В одном из своих писем Туманский изображал его так: «Начнём с того, что оно, будучи составлено из каких-то отдельных лоскутков, чрезвычайно пёстро, и потому не представляется возможности скучать человеку просвещённому и наблюдательному. Далее, что тон сего общества не хорош в том значении, в каком понимают это слово в столицах. То есть, что здесь нет некоторых особенных правил для обращения в свете… Большая часть членов нашего общества занята либо службою, либо торговлею и торговыми оборотами. Довольно этого одного обстоятельства, дабы почувствовать, что все они ищут в обществе отдохновения, а не нового труда. Следовательно, каждый поступает по-своему, говорит по-своему…»

Видным членом одесского общества был негоциант Ризнич.

Ризнича и его жену Амалию Пушкин впервые увидел в театре и запомнил их. Амалию Ризнич нельзя было не запомнить — она была красавица. Высокая, стройная, с огненными глазами, с длинной чёрной косой.

Она сидела в ложе, обмахиваясь веером, рассеянно глядя на сцену и снисходительно слушая шёпот поклонников.

А ложа, где, красой блистая,
Негоциантка молодая,
Самолюбива и томна,
Толпой рабов окружена?
Она и внемлет и не внемлет
И каватине, и мольбам,
И шутке с лестью пополам…
А муж — в углу за нею дремлет.

Пушкину сказали, что Иван Ризнич — не то серб, не то хорват, уроженец Триеста — был банкиром в Вене, затем переехал в Одессу. В одну из поездок в Вену женился там на дочери банкира Риппа и привез её с собой. Здесь обосновался, занялся крупной хлебной торговлей, построил дом на Херсонской улице и живёт открыто. Человек образованный, обучался в Падуанском и Берлинском университетах, знает несколько языков, страстно любит театр. Жена его Амалия — существо своенравное, одевается не как все, любит носить мужские шляпы с большими полями, амазонку с огромным шлейфом. Её стихия — удовольствия, праздники, игра в карты. У неё тьма поклонников.

Познакомившись с Ризничем, Пушкин стал частым гостем в его доме на Херсонской. Чары Амалии не миновали и его. Чувство было кратковременное, но мучительное, сильное.

Простишь ли мне ревнивые мечты,
Моей любви безумное волненье?
Ты мне верна: зачем же любишь ты
Всегда пугать моё воображенье?
Окружена поклонников толпой,
Зачем для всех казаться хочешь милой,
И всех дарит надеждою пустой
Твой чудный взор, то нежный, то унылый?
Мной овладев, мне разум омрачив,
Уверена в любви моей несчастной.
Не видишь ты, когда, в толпе их страстной,
Беседы чужд, один и молчалив,
Терзаюсь я досадой одинокой;
Ни слова мне, ни взгляда… друг жестокой!

Более других его одесских знакомых занимала Пушкина Каролина Собаньская. Из всех знатных полек, живших тогда в Одессе, она считалась самой красивой.

Каролина Собаньская, урождённая графиня Ржевусская, происходила из знатной и образованной семьи.

Её брат Генрих Ржевусский был известным польским писателем. Позднее мужем её сестры Эвелины (по первому мужу Ганской) стал Онорэ де Бальзак.

И вот эта обаятельная образованная женщина, расставшись со стариком мужем, за которого её выдали совсем юной, связала свою судьбу с человеком во всех отношениях отвратительным — генералом Иваном Виттом, начальником южных военных поселений.

Она была (что считалось позором) его невенчанной женой. Причём не стыдилась этого. Одесское «высшее общество», как и петербургский свет, не отличалось беспорочностью. Надлежало лишь скрывать свои поступки, соблюдать «приличия». Собаньская их не соблюдала. Она входила в одесские гостиные с гордо поднятой головой и, не обращая внимания на негодующий шёпот и враждебные взгляды, шла твёрдой поступью и садилась на лучшее место.

Чем же привлекал её Витт? Она была бедна, он — богат (Витт не слишком щепетильно обращался с казёнными суммами). Он преуспевал, был на виду у начальства. К тому же, их сближало то, что оба были авантюристами.

Поэт Адам Мицкевич говорил о Витте: «…сын польского генерала и гречанки — он был неизвестно какого племени и какой религии». Это говорилось в том смысле, что Витт был проходимцем, человеком без родины, не имеющим за душой ничего святого.