Дамы без камелий: письма публичных женщин Н.А. Добролюбову и Н.Г. Чернышевскому

P.S. Милый ангел, голубчик Количка, успокой меня скорым ответом, ведь это для меня будет самым лучшим лекарством. Ты знаешь, как дороги мне твои письмы и как буду я рада. Мне все не верится, что я здесь. Я все думаю, что ты придешь сейчас такой сердитый, снимешь очки и скажешь свое – ну что, ну was willst du, du weisst , dass ich kein Zeit habe[224]. – А все-таки лучше видеть тебе сердитым, нежели вовсе не видеть. Теперь только чувствуешь, какую глупость сделала. Впрочем, тебе легче будет: не будет надоедать тебе твоя Т[ереза].

Портрет, верно, не удался. Лучше брось его, только не смейся над ним.

Мой адрес только надо писать по-немецки. Можно и по-русски.

Близ немецкой Церкви[225], в доме Соболева.

Цалую тебе несчетно раз, если позволишь. Береги свое здоровье и пиши скорей ответ жду с нетерпением.

РО ИРЛИ. Ф. 97. Оп. 2. Ед. хр. 52. Л. 33–34 об.

№ 22

11 февраля 1860 г., Дерпт

Дерпт, 11 февраля 1860 года

Милый, Добрый Количка, спешу уведомить тебя, что я получила твое письмо, т. е. первое в ф[еврале], но читала его через два дня, потому что я еще была очень больна. Сегодня получила 2е письмо и спешу отвечать. Об своей болезни я ничего не могу сказать. У меня была лихорадка, потом сильная слабость. Мне делали ванны по два раза в день. Слабость, я думаю оттого, что у меня до сих пор не было[226]. Но только я ничего не чувствую, кроме тяжести. Доктор говорит, что я сильно простудилась. 2 недели я не вставала с постели, но теперь мне лучше и хожу, только еще со двора не хожу. Лучший Доктор, милый мой Количка, ты, потому что твои письма меня много утешают и веселят, и мне как будто легче делается, если я их читаю.

Добрый мой дружочек, одно только я понять не могу, почему ты ходил в Поварс[кой] пер[еулок] искать Олю[227], когда мы с тобой ходили в Гончарную – верно ты позабыл? Потом я удивляюсь, что ты не едешь за границу раньше весны и верно вовсе не поедешь, так как я сказала вперед[228].

Почему я у Амалий родителей не живу, об этом я тебе писала. Я с ней вместе живу у одной Пасторши. Только у нас совсем особенный домик и очень хорошо. Здесь все очень дешево, кроме чай и свечи. Если бы добрый Количка мог попросить, чтобы Олинька прислала мне 1 ф[унт] чаю и 10 ф[унтов] пальмовых свечей, я ей пришлю денег отсюда. Кажется, я писала тебе, что отдала в Рентерий 250 р[ублей] с[еребром] на три месяца. Только тем гадко, что нельзя раньше взять хоть немного, а иначе там не берут, как на 3 или на 6 мес[яцев] и также на год и больше.

Добрый ангел мой, Количка, если мой портрет вышел такой скучный, так лучше брось его, чем напоминать какая я бы[ла] скверная, и не умела ценить моего доброго и милого Количку.

Не смейся, голубчик Количка, и не сердись, что я так скверно писала, но я очень тороплюсь, на почту нужно отдать сегодня же. Тогда ты получишь [в] воскресенье. У меня руки очень трясутся, не могу лучше писать, да и не умею. Голубчик Количка, постарайся прислать мне твой портрет к 19 числу[229]. Я буду так радоваться, как будто ты сам приехал. Кланяйся всем и особенно Ник[олаю] Гав[риловичу][230] и Ива[ну] Мак[-симовичу][231] и ходи чаще к Черн[ышевским][232], там тебя умеют ценить и уважать. Милый Количка, насчет Кл[еманс][233]: ты, верно, нарочно мне пишешь, что ты не принял ее. Ты думаешь меня этим успокоить, а мне так думается, что ты ее принял даже слишком ласково – я ведь не могу на тебя за то сердиться – одно бы мне хотелось, чтобы ты лучше другую нашел, только порядочную, а не такую, которая тебя обманывала, так же, как и я, впрочем, гораздо хуже. Ангел мой Количка, прости меня, что я тебе поминаю, и не сердись на меня. Пиши мне все, все, как будьто ты бы писал своей матери, а не мне. Даже пиши, если ты и познакомишься с другой, не думай, что это будет меня огорчать. Нет, мой милый Друг, я тогда еще больше буду любить и думать, что ты все-таки любишь свою несносную Т[ерезу].

Адрес я неверно писала, письмо мне принес Доктор с почты, у нас видна из окошко церковь нем[ецкая]. Так я и думала, что близко.

Теперь пиши та[к]: Против Ботанического сада в доме Пасторши Шютце (Schuetze)[234].

Пиши, мой друг, поскорей. Письмо [от] тебе не могу раньше получать, как по пятницам и по вторникам. Из Петер[бурга] почта ходит только один раз, кажется, что так. Прощай, ангел мой. Прости, прости, за все, что тебя так огорчала.

Т[ереза] Г[рюнвальд].

{Если ты можешь понять по-немецки, то скажи, я буду писать}

РО ИРЛИ. Ф. 97. Оп. 2. Ед. хр. 52. Л. 37–37 об., 38–38 об.

№ 23

26 февраля 1860 г., Дерпт

Дерпт, 26 февраля 1860

Добрый мой Количка! Не знаю, как тебе писать, потому что я была немножко на тебя сердита.