Дамы из Грейс-Адьё и другие истории

– Симон и Симонелли, – промолвил он, – разве не странно? – Он словно ждал, что на него снизойдет озарение, которое раскроет тайну моей родословной, но увы. Джентльмен был явно разочарован. – Впрочем, не важно. Какова бы ни была связь между нами, мистер Симонелли, рано или поздно я ее разгадаю. Вы оказали мне большую услугу, и я намеревался щедро отблагодарить вас, но платить родственнику? Члены одного клана должны выручать друг друга в силу семейных уз. – Он улыбнулся лениво и проницательно. – Поэтому я берусь разгадать тайну вашего рождения.

Так вот чем был вызван живой интерес джентльмена к моей внешности и моему роду-племени – он просто хотел на мне сэкономить! Как легко ему удалось обвести меня вокруг пальца! Я сухо сообщил джентльмену, что назначен новым приходским священником и надеюсь увидеть его на воскресной службе.

Однако джентльмен лишь улыбнулся и промолвил:

– Здесь не ваш приход. Вы в поместье Всех Надежд, и согласно древнему договору я его владелец, но с давних пор дом и деревня разделены и, как видите, находятся на приличном расстоянии.

Я не мог взять в толк, о чем он толкует, поэтому развернулся и вместе с Дандо, который должен был проводить меня до деревни, пошел к выходу, но в дверях оглянулся и заметил:

– А ведь вы, сэр, так и не назвали мне своего имени.

– Меня зовут Джон Каблук, – с улыбкой отвечал он.

Готов поклясться, что, как только за мною захлопнулась дверь, я услышал, как лопату задвинули в печь и принялись ворошить угли.

Обратный путь оказался гораздо менее приятным. Луну закрывали облака, дождь лил немилосердно. Дандо летел вперед с тем же безрассудством, что и его хозяин, и каждое мгновение я опасался, что мы свернем себе шею. Вскоре показались огни деревни. Я спешился, обернулся к Дандо, слуга подхватил поводья моей лошади, только я его и видел. Я шагнул вперед и немедленно налетел на дорожный сундук и связку книг. Полагаю, до сего времени они оставались на попечении Дандо, ибо я о них и думать забыл.

Впереди не было ничего, кроме нескольких убогих фермерских домов. Чуть правее на некотором расстоянии в темноте сияли полдюжины окон. Их размер и симметричное расположение наводили на мысли о теплых комнатах, обеденных столах и удобных диванах. Другими словами, то был господский дом.

На стук открыла опрятная служанка. Я осведомился, не дом ли это мистера Гатеркоула? Служанка отвечала, что адмирал Гатеркоул утонул шесть лет назад.

– А вы, наверное, новый священник? – спросила она.

Опрятная служанка оставила меня в прихожей, а сама отправилась доложить хозяевам. У меня было время осмотреться. Древние каменные плиты пола аккуратно подметались. Яркий блеск дубовых шкафов, ореховых комодов и маленьких столиков свидетельствовал, что воска здесь не жалели. Каждую поверхность украшали образцы дамского рукоделия. Чистота, утонченность и изящество вокруг никак не вязались с моим обликом. С ног до головы я был заляпан грязью, а платье мое находилось в совершеннейшем беспорядке. Впрочем, этого и следовало ожидать. Несколько часов я провел в седле под дождем, пока скакал туманными перелесками, не разбирая дороги, не говоря о тяжких трудах у постели умирающей роженицы. В довершение всего я лоснился от чего-то черного и жирного – естественное следствие краткого пребывания в доме Джона Каблука.

Опрятная служанка пригласила меня в гостиную, где две дамы томились любопытством, что за священник им достался. С грузной величавостью одна из них встала и представилась миссис Гатеркоул, вдовой адмирала. Другая, миссис Эдмонд, оказалась его сестрой.

Старинный пембрукский стол{19} был застелен белоснежной льняной скатертью. Ужин выглядел весьма аппетитно. На столе стояли блюда с куриным фрикасе и запеченными устрицами. Был еще яблочный пирог, уэнслидейлский сыр, графин с вином и бокалы.

Кроме моего, миссис Гатеркоул держала в руке еще одно письмо – я разглядел отвратительные каракули доктора Протеро.

– Симонелли – фамилия итальянская, не так ли? – спросила миссис Гатеркоул.

– Да, мадам, но обладатель этой фамилии, коего вы видите перед собой, имеет честь быть англичанином.

Она не стала развивать эту тему, чем несказанно меня обрадовала, ибо я не был расположен повторять ту ложь, что уже излагал сегодня.

Хозяйка взяла письмо Протеро, с некоторым сомнением зачитала похвалы моей учености и принялась расписывать дом, где мне предстояло поселиться. Она заметила, что, если домом много лет владеет пожилой джентльмен (как в нашем случае), строение неизбежно ветшает. Миссис Гатеркоул опасалась, что многое придется восстанавливать, а это неизбежно потребует немалых затрат. Впрочем, меня, как джентльмена с независимым доходом, подобные трудности испугать не должны. Она продолжала в том же духе, а я молча смотрел в огонь.

Я был измучен до полусмерти, но понимал, что произошло недоразумение и мой долг – поскорее его исправить. Я встряхнулся и промолвил:

– Мадам, вас ввели в заблуждение. У меня нет независимого дохода.

– Значит, у вас есть деньги, – сказала она. – Государственные облигации.

– Нет, мадам. Ничего такого.