Дамы на обочине. Три женских портрета XVII века

Мария Сибилла Мериан Метаморфозы

В июне 1699 г., примерно в то же время, когда Гликль бас Иуда Лейб решалась начать новую жизнь в Меце, Мария Сибилла Мериан с дочерью Доротеей всходила в Амстердаме на борт судна, направлявшегося в Америку. Местом их назначения был Суринам, где они собирались изучать и зарисовывать насекомых (в том числе бабочек) и растения тропиков.

Пятидесятидвухлетняя Мария Сибилла Мериан пользовалась определенным авторитетом. Еще в 1675 г., когда она, молодая мать, жила с мужем в Нюрнберге, ученый художник Йоахим Зандрарт упоминал ее в своей «Немецкой академии», как он назвал книгу по истории германского искусства. Мериан не только хорошо писала акварелью и маслом, расписывала ткани и делала гравюры, не только умела очень натурально изображать цветы и насекомых, она была также естествоиспытателем, знатоком гусениц, мух, пауков и прочих подобных созданий. Добродетельная женщина и (несмотря на увлечение насекомыми) прекрасная хозяйка, Мериан, по словам Зандрарта, напоминала богиню Минерву[494]. Несколько лет спустя, когда она выпустила двухтомный труд под названием «Необычайное превращение и уникальный цветочный корм гусениц», нюрнбергская знаменитость Кристоф Арнольд воспел ее в стихах как искуснейшую женщину, превзошедшую многих великих мужчин. Ее работа была названа verwunderns, «изумительной»[495].

Затем, в 1692 г., Мария Сибилла Мериан приобрела иную известность, уже для других читателей. Разочарованный лабадист Петрус Диттельбах опубликовал сочинение о своих бывших товарищах по религиозной секте (радикальной протестантской общине в голландской провинции Фрисландии). Среди них была «женщина из Франкфурта-на-Майне», которая оставила в Германии мужа, художника Иоганна Андреаса Граффа, и переселилась к лабадистам в Виуверд. Когда Графф приехал забрать ее оттуда, руководители общины заявили ему, что верующая Мария Сибилла может считать себя свободной от брачных обязательств по отношению к нему, неверующему. Не допущенный на территорию общины, муж некоторое время прожил вблизи нее, занимаясь зодчеством, после чего уехал домой. Диттельбах сообщает, что, по слухам, муж собирается порвать матримониальные узы, и действительно, почти одновременно с выходом из печати книги Диттельбаха «Закат и упадок лабадистов» Графф обратился в нюрнбергский муниципалитет с просьбой о расторжении брака с Марией Сибиллой для заключения нового[496].

Все это предполагает крутые повороты в судьбе художницы и натуралиста Марии Сибиллы Мериан. Но ее ожидали и другие перемены. Она вернулась из Америки со множеством образцов, издала грандиозный труд «Метаморфоз суринамских насекомых», дополнила книгу «Европейские насекомые» и заняла важное место среди амстердамских ботаников и прочих естествоведов (а также коллекционеров), которое осталось за ней до самой смерти, последовавшей в 1717 г.

В общем, жизнь, насыщенная событиями и приключениями, а с другой стороны (как и в случаях с Гликль бас Иуда Лейб и Мари Гюйар дель Энкарнасьон) — прошедшая под сильным влиянием религии, хотя протестантское странствование Марии Сибиллы протекало по собственному, необычному маршруту. Если Гликль и Мари черпали силы в письменной речи, то Мериан помогало ее искусство, ее работа по наблюдению и отображению природы. Эти занятия способствовали созданию у нее четкого представления о самой себе и о других, в том числе об иноземцах и иноплеменниках. Зато создать достоверный образ Марии Сибиллы Мериан сложнее, поскольку она не оставила ни своей биографии, ни исповедальных писем, ни автопортрета. Вместо всего этого приходится довольствоваться выявлением ее «я» в энтомологических сочинениях, дополняя картину обращением к окружавшим ее ландшафтам и людям, из чего перед нами предстает женщина любознательная, волевая, скрытная, разносторонне одаренная, движимая по жизни со всеми ее религиозными и семейными перипетиями страстным желанием познать красоту и взаимосвязь в мире природы[497].