Дамы на обочине. Три женских портрета XVII века

Мария Сибилла Мериан, как и прочие дочери художников, была этого лишена. Хорошо хоть во Франкфурте не было недостатка в наглядных пособиях — у Якоба Марреля и у Мерианов были богатейшие собрания книг, гравюр и живописи[506]. Во Франкфурте Марии Сибилле оказалось также доступно и нечто более скромное, а именно гусеницы. Ее братья еще в 1653 г. делали иллюстрации к «Естественной истории насекомых» Яна (Иоганна) Йонстона, однако они больше срисовывали картинки естествоведов прежних времен, чем работали с натуры[507]. Зато живые гусеницы могли попадаться в мастерской Якоба Марреля, потому что он часто изображал на своих картинах не только цветы, но и гусениц, бабочек и других насекомых и, возможно, иногда делал эскизы и даже писал их на натуре или с живых экземпляров у себя в ателье[508]. Кого-кого, а гусениц найти было нетрудно: живший во Франкфурте брат Якоба занимался торговлей шелком; конечно, он не сам разматывал коконы (это была женская работа) и все же мог в любой момент раздобыть личинки у тех, кто имел дело непосредственно с шелкопрядом[509]. Как бы то ни было, Мария Сибилла впоследствии скажет, что принялась за наблюдения в тринадцать лет: «С самого юного возраста меня интересовали насекомые. Начала я с шелкопрядов в моем родном городе, Франкфурте-на-Майне; потом я наблюдала за гораздо более красивыми бабочками, которые выводились из других видов гусениц. Это навело меня на мысль собирать всех доступных мне гусениц и изучать их превращения… а также совершенствовать свое художественное мастерство, дабы зарисовывать их с натуры, передавая истинные цвета»[510].

Никто, вероятно, не отговаривал Марию Сибиллу от такого увлечения, хотя семья могла находить его странным. Другой знаменитый натуралист ее эпохи, амстердамец Ян Сваммердам, тоже начал изучать насекомых в детстве, вдохновленный уникальной коллекцией отца[511]. Но от девочек, вероятно, ожидали иной реакции, скорее ближе к испугу, который анонимный автор детского стишка приписал дочери Томаса Муффета, чей популярный «Театр насекомых, или мелких живых существ» со временем встал на полку в доме Марии Сибиллы:

Little Miss Muffet

Sat on a tuffet

Eating her curds and whey.

Along came a spider

And sat down beside her

And frightened Miss Muffet away[512],[513].

Человек, которому предстояло в 1665 г. взять в жены Марию Сибиллу Мериан, не испугался. Иоганн Андреас Графф был любимцем Якоба Марреля (учитель и ученик вместе сделали гравюру, изображающую шествие ряженых столяров на франкфуртской площади), и вполне возможно, что восемнадцатилетняя невеста с радостью пошла за него. Муж, десятью годами старше Марии Сибиллы, был по крайней мере хорошо знаком ей. Кроме того, он понимал, что женщина может быть увлечена работой: в 1658 г. он нарисовал тушью портрет Маррелевой дочери Сары, склонившейся над вышиванием в мастерской отца. Эта картина давала его браку с Марией Сибиллой неплохие шансы на успех[514].

Чета пять лет прожила во Франкфурте, где родилась их дочь Йоханна Хелена, а затем перебралась поближе к отчему дому Граффа, в Нюрнберг[515]. Там был ректором старинной гимназии на Эгидиенплац его отец, носивший почетное звание поэта-лауреата; конечно, с аристократами он равняться не мог, но все же был человеком видным. Там, в уютном доме на Мильхмаркт-штрассе, Графф создал серию гравюр с уличными сценками, нюрнбергскими памятниками архитектуры и другими городскими пейзажами — темы, которые он разрабатывал в Италии и которыми не занимались ни его жена, ни наставник Маррель[516]. Там же Мария Сибилла писала свои картинки на холсте и пергамене, вышивала и делала гравюры; более того, она набрала группу учениц, среди которых были патрицианка Клара Регина Имхофф и дочь гравера-издателя. В письмах Марии Сибиллы к первой из них чувствуются теплота их отношений, забота наставницы об освоении Кларой новых технических приемов, ее практичность при обсуждении цен на краски и лаки, а также подобающая почтительность в отношении Имхоффов как представителей высшего сословия[517].