Дамы на обочине. Три женских портрета XVII века

По общепринятым нормам путешествие это было весьма необычным. Порядочные женщины отправлялись в голландские колонии в качестве жен и других иждивенцев в семьях плантаторов и управляющих либо в составе групп из одних незамужних, заключив контракт с голландской Ост-Индской компанией. Женщины, которые пробирались на борт самостоятельно, в надежде найти себе хорошего фермера-мужа на мысе Доброй Надежды или открыть кафе для моряков в Батавии, пользовались дурной славой (по утверждению одного наблюдателя-мужчины, это была «кучка воровок и тюремных шлюх, едущих в трюме или переодетыми в мужское платье»)[613]. Пятидесятидвухлетняя Мария Сибилла Мериан и ее дочь Доротея, двадцати одного года, хотя и находились под покровительством шкипера, были аномальным явлением, поскольку ехали одни и по весьма странному делу.

Что касается художественно-научных планов Мериан, с этой точки зрения поездка тоже казалась необычной. Флора и фауна обеих Америк были описаны еще в XVI в., например Гонсало Фернандесом де Овьедо, который удовлетворял свои энциклопедические интересы, несколько десятилетий служа испанскому королю в качестве надзирателя за шахтами на Испаньоле, а затем губернатора Картахены и Санто-Доминго[614]. Та же история продолжалась и в XVII в.: уже в эпоху Марии Сибиллы непревзойденный Георг Эберхард Румф (Румфиус) собирал растения, ракушки и ракообразных на одном из Молуккских островов, Амбоине (Амбоне), все пятьдесят лет, что служил там торговым представителем голландской Ост-Индской компании[615].

Впрочем, в 30‐х годах некоторые естествоиспытатели предпринимали путешествия к дальним берегам специально для наблюдений: врачи Виллем Писон и Георг Маркграф сопровождали принца Иоганна Морица Нассау-Зигенского в его поездке в Бразилию и опубликовали полученные результаты в Амстердаме в 1648 и 1658 гг. Но Писон и Маркграф не сами организовывали и оплачивали свое путешествие. Они состояли в свите принца, который являлся наместником этой части тогдашней Нидерландской империи, а потому вышедшая в 1648 г. «Естественная история Бразилии» была издана «под эгидой и с соизволения прославленного Иоганна Морица»[616]. Так же и францисканец Шарль Плюмье, который увлеченно изучал растения в Альпах и Провансе, ухватился за шанс побывать на островах Карибского моря, «дабы подвергнуть изучению все редкие и любопытные создания тамошней Природы». Он вошел в состав экспедиции, отправленной туда бывшим королевским интендантом французских колоний Мартиники и Сан-Доминго. В 1693 г., при выходе его иллюстрированного «Описания растений Америки», Шарль Плюмье поблагодарил государственных поверенных, усилиями которых как его путешествие, так и издание книги были оплачены из королевской казны[617]. По другую сторону Ла-Манша, когда юный Ханс Слоун в 1687 г. отправился для двухгодичных наблюдений за растениями, животными и людьми на Ямайку, «одну из самых Больших и Важных ПЛАНТАЦИЙ Ее Величества в Америке», он числился врачом нового губернатора острова, герцога Альбемарльского, и получал значительное жалованье и деньги на снаряжение[618].

У Марии Сибиллы Мериан подобных договоренностей не было. Разумеется, для ее работы необходимо было существование голландской колонии в Суринаме, как существование французской колонии в Квебеке было необходимо Мари Гюйар для исполнения ее апостольской миссии, однако Мериан не имела официальных связей с властями или религиозными учреждениями, которые бы способствовали успеху ее затеи. Как бы Каспар Коммелен и другие амстердамские натуралисты ни хотели заполучить из первых рук сведения о растениях и насекомых Суринама, они, возможно, не были уверены в том, что женщина на шестом десятке и ее незамужняя дочь справятся с этим нелегким предприятием в джунглях. Бургомистр Николас Витсен финансировал научные поездки Корнелиса де Брёйна даже в такие страны, как Египет, Персия и Индия[619], но Марии Сибилле он в лучшем случае дал заем. В предисловии к «Метаморфозу» она отмечает красоту Витсеновой коллекции, комментирует дороговизну своего путешествия и издания книги — и никому не выражает ни благодарности, ни признательности[620].

По крайней мере, она была свободна принимать собственные решения. В феврале 1699 г. она попросила одного торгового агента продать большое собрание своих картин (с изображением фруктов, растений и насекомых) и значительную часть энтомологической коллекции, собранной ею в Германии, Фрисландии и окрестностях Амстердама, а также содержавшей экземпляры из Вест-Индии. Она надеялась частично восполнить затраты на поездку уже по возвращении — продажей редких образцов суринамских насекомых. В апреле 1699 г., «отбывая в Колонию Суринам», она составила завещание, в котором назначила своими наследницами дочерей Йоханну Хелену Графф и Доротею Марию Графф, а своего зятя Херолта и друга Михила Мюсхера попросила быть посредниками по дальнейшей продаже вещей из ее дома. В июне они с Доротеей отплыли[621].