Данте Алигьери

— Я хочу просить вас остановить несправедливость, — быстро заговорила она. — По закону имущество моего мужа подлежит конфискации, только оно на самом деле не его. Это — мое приданое.

Подеста усмехнулся:

— Ну уж не всё, наверное. Тебя бы не выдали за нищего.

— У мужа был только один дом и ничего больше.

— Ну это надо выяснить. Может, мессир Корсо Донати посвидетельствует на процессе.

— Милостивый синьор! Мой родственник также не имеет к этим домам и землям никакого отношения. Все досталось мне по материнской линии из семьи Вернани.

— Интересно как… Проверить нужно…

— Я молюсь о благе нашего города, — тихо, но отчетливо произнесла Джемма, — может, какой-нибудь из моих домов стал бы полезным для городских нужд, а не для… нужд мессира Корсо Донати?

— Ты, видно, сильно любила мужа, раз осмеливаешься так поступать с Корсо? Не боишься?

— Нужно бояться только Бога, — твердо сказала Джемма. — А Бог… он не поддержит того, кто вытащил сестру из монастыря и отдал своему дружку замуж.

Ди Губбио помолчал, разглядывая гобелен. Потом сказал:

— Дом, в котором ты жила с мужем, спасти не получится. Завтра его разрушат. Но можно ведь жить и в других… твоих домах? Иди, не бойся, ты достаточно богата и умна.

— Я буду молиться за вас! — горячо прошептала Джемма его удаляющейся спине.

…Детей она перевезла к матери еще до оглашения заочного приговора. Слава богу, погрома они не видели. Но сейчас ей захотелось зачем-то в последний раз посетить разоренный дом мужа, пока его не сровняли с землей.

Она выскользнула за ворота и привычным быстрым шагом пошла по переулку.

— Мама! — послышался сзади истошный крик. — Ты домой пошла? Возьми меня!

— Зачем тебе, Антония? — Джемма сердито выдирала юбку из цепких девчоночьих пальчиков. — Мы больше не будем там жить. Наш дом теперь здесь.

— Я должна найти свою Люцию!

— Какую еще Люцию?

— Куклу.

— Вот еще глупости. Иди к бабушке, я сама найду.

Антония разрыдалась:

— Ты забудешь! Ты всегда про нее забываешь! Вот только сейчас сказала: «Какую еще Люцию?» И еще ты не пускаешь нас к папе! Пошли, я хочу поговорить с ним!

— Его нет там, — сердито буркнула Джемма.

— Я не верю тебе! — всхлипывала девочка. — Ты всегда была злая!

Мадонна Алигьери вдруг схватила ребенка за руку и потащила за собой:

— Хорошо, пойдем. Я не хотела тебе показывать. Увидишь — поймешь сама, что у нас теперь ни отца, ни дома!

Почти бегом они достигли знакомого квартала. Из придорожной канавы торчало поломанное лимонное дерево. В его пожухлых ветвях запуталось что-то темное, склизкое. Джемма знала, что это один из ее гобеленов, но даже и не подумала спасать его. Крадучись, будто воровки, мать с дочерью проскользнули в перекосившуюся дверь. Внутреннее пространство оказалось незнакомо гулким, из-за отсутствия ковров. Дойдя до кабинета Данте, они остановились. Наступила мертвая тишина. Лишь Антония изредка сдавленно всхлипывала. И вдруг обе услышали скрип входной двери.

«Грабители, — подумала Джемма, — найдут нас и убьют, а то и чего похуже».

Сделав предостерегающий знак дочери, чтобы не шумела, она повела девочку в бывшую детскую, располагавшуюся под самой крышей. Им удалось пройти почти бесшумно, но на самом верху крутой лестницы Антония споткнулась и упала. Зажав ей рот, чтобы не закричала, мать подхватила ее и втащила в детскую. Они сели на пол, прижавшись друг к другу, и стали прислушиваться.

Снизу доносились тихие осторожные шаги, но разговоров не было слышно. Внезапно Джемма вспомнила, как она носила первенца, Якопо, и покойная мадонна Лаппа не пускала ее в эту комнату из-за слишком крутой лестницы. Рассказывала, что, когда Данте был маленьким, его няня сломала шею, поскользнувшись на этих ступенях.

Шаги теперь слышались ближе. Кто-то поднимался на второй этаж. Скрипнула дверь кабинета. Человек потоптался на пороге, снова подошел к лестнице.

— Джемма! — раздался тихий оклик.

Значит, это не грабители. Они бы не пошли в разоренный дом, зная, что там хозяйка. Кто-то специально следил за мадонной Алигьери. Она даже подозревала, кто это мог быть.

— Лаиса, ты? — нарочито громко и радушно отозвалась Джемма, будто приветствовала гостью, пришедшую на пирог. — А мы ищем куклу.

— Мама, мы ее вовсе не ищем! — сердито прошептала Антония.

Мать, не слушая ее, продолжала:

— Поднимайся, твоя помощь нам пригодится!

Верная подруга подобрала тяжелые юбки и, кряхтя, полезла по крутым ступеням. Джемма действительно бросилась рыться в сундуке с детскими вещами, но кукла не находилась. Лаиса между тем поднялась, но в комнату входить не спешила. Она встала в дверях, оперевшись о косяк, и занялась своим любимым делом — жалеть подругу:

— Кариссима, все же тебе не повезло с мужем. Я еще тогда, в детстве говорила тебе: смотри, какой он странный. А ты мне — хоть сумасшедший, зато мой, помнишь, небось?

— Сумасшедших не избирают приорами. — Джемма с остервенением перебирала заношенные тряпки. Все, что поновее, она успела увезти еще до погрома.