Данте и философия

Если признать, что именно такова цель человеческого рода, то остается найти средства ее достижения. Это один из пунктов, в которых Данте охотнее всего сравнивают со св. Фомой Аквинским. Между тем прежде всего нужно заметить – и этот факт, возможно, не лишен значения, – что св. Фома никогда не ставил проблемы отношения между империей и папством. Насколько я знаю, он даже ни разу не написал слова император. Для этого богослова, стало быть, дело обстоит так, будто императора не существует. О ком он всегда говорит в своих сочинениях, так это о «государях», то есть о главах государств в более или менее широком смысле. Они могут называться по-разному: королями, герцогами, князьями и т. д., – лишь бы они обладали в своих странах высшей земной властью. Этот факт объясняется двумя причинами, о которых нам сообщают историки. Прежде всего, большинство богословов отстаивали перед лицом императора высшую власть папы в земных делах; следовательно, они естественно находились на стороне местных властей, властвовать над которыми притязал император[241]. Следовательно, богословы не были заинтересованы в том, чтобы приписывать императору больше умозрительного значения, чем он имел в реальности. Единый духовный глава смог бы легче осуществлять свои права над множеством малых государств и малых государей, чем над единой вселенской империей, которая воздвигла бы перед лицом папы земного властителя, чья юрисдикция по размаху равнялась бы его собственной. Даже если император существовал, лучше было сделать вид, что его не существовало. На самом деле – и это вторая причина – можно сказать, что его практически не было. «Унижение империи было столь глубоко, – писал об этом времени Анри Пиренн, – «что в какой-то момент около 1250 г. она, казалось, исчезнет совсем»[242]. Именно это делает столь возвышенной позицию Данте. В эпоху, когда императора не было вовсе, он сражался не за конкретного человека, но за идею. Св. Фома, видимо, не считал нужным ни гальванизировать этот труп, ни вступать в борьбу против фантомной власти, в сохранении которой была заинтересована Церковь.

Поэтому в доктрине св. Фомы можно рассматривать только то, что́ он говорит об отношении государя определенной страны к папе, возглавляющему вселенскую Церковь. Данте тем и отличается здесь от св. Фомы, что упорно доказывает: существование вселенской монархии, высшего земного суверена над всеми людьми, необходимо во имя философских принципов, которые сами имеют всеобщий и необходимый характер. Так как речь идет о наиболее оригинальном личном вкладе Данте в историю политической философии, это первое различие нельзя считать незначительным. К тому же очень сомнительно, что у него было продолжение. Св. Фома не может вообразить себе Церковь без папы, однако прекрасно обходится миром без императора. Но Данте не может принять мир без императора точно так же, как не может принять Церковь без папы. Потому что хочет, чтобы, когда папа будет вмешиваться в дела Флоренции[243], кто-то мог бы ему ответить. Пока речь идет о столкновении между Флоренцией и папой, дело Флоренции проиграно; но если Флоренцию представляет вселенский император, все шансы переходят на сторону Флоренции. Именно для того, чтобы обеспечить государствам защитника и высшего земного арбитра, Данте мобилизует все аристотелевские принципы и выводит из них вселенскую монархию, которой у самого воспитателя Александра Македонского, конечно, и в мыслях не было.