Даосизм

Согласимся, что второе из этих двух условий представляется утопичным только по отношению к современному человечеству. В действительности, тот же самый европейский мир до конца Средневековья базировался на верности широких народных слоёв своему исконному положению и своей природе, что служило основой для сохранения стабильности существовавшего порядка вещей. Что касается первого пункта, олимпийской верховной власти, то в Европе сохранялись, по крайней мере, места, где временная власть не смогла уничтожить духовный авторитет и внутреннюю ценность монархического правления, его символический и мистический характер. Тем не менее тот же самый Китай в первые века существования даосизма был далёк от даосского идеала общества, от принципа недеяния, провозглашённого в учении Лао-цзы. Следует учесть, что конфуцианство избрало другой путь, социальной и человеческой ортопедии, базирующийся скорее на нормативных принципах, чем на исходной спонтанности. Так называемая Школа закона Хань Фэй-цзи[86] исповедовала здоровый реализм, объединяя обе эти задачи, интерпретируя идеи даосизма в том смысле, что в первую очередь следует, используя жёсткие меры, привести индивидуумов и массу в естественное состояние, пресекая любой недостаток или излишек, и только после этого следует осуществить политический принцип недеяния в атмосфере установившегося под влиянием властей свободного и естественного развития. Лао-цзы, напротив, полагал, что принципы политики, базирующиеся на метафизике олимпийского правления и невидимого деяния, осуществляющегося свыше, должны воплощаться без компромиссов и в полном объёме, в соответствии с первоначальным учением. Даже в том случае, когда известны и описаны все этапы упадка, инволюция политического принципа может привести только к страшному, ненавистному и бесславному концу. Чжуан-цзы напоминал, что «находясь под властью древних правителей, люди были совершенно другими: народ следовал только своей природе», под влиянием охватившего его пессимизма он был вынужден признать, что «те, кто познали Начало, те стали императорами и царями героической эпохи, а те, кто не познали его, остались земными и плотскими созданиями… Сейчас Принцип настолько забыт, что все, вышедшие из земли, возвращаются в землю». Теперь мы можем остановиться на четвёртом и последнем аспекте учения Дао, касающемся магического понятия бессмертия.

* * *

Современные синологи придерживаются того мнения, что после завершения эпохи Лао-цзы, Ле-цзы и Чжуан-цзы, даосизм переживал период упадка и деградации; перестав быть «философским и мистическим», он наверняка превратился в религию, вобравшую в себя самые тёмные и примитивные народные верования, уступив место совокупности суеверных учений и практик, ассоциировавшихся с магией и алхимией, в центре которых находились поиски «телесного бессмертия» и чудотворных сил.

С одной стороны, это было именно так. Известно, что сначала учение даосизма, действительно, не носило «философского и мистического» характера, скорее ему были присущи черты метафизики, в истории даосизма, несомненно, можно проследить процесс деградации, как и в буддизме, который вначале, будучи учением пробуждения и просветления, носил почти исключительно характер тайной доктрины. Как одно, так и другое учение претерпело фатальный процесс распространения и популяризации. Уже в первые века н. э. даосизм превратился в религию, привлекавшую народные массы и достигшую своего апогея в период с IV по VI вв. при правлении шести династий. Это привело даже к появлению политического движения так называемых «Жёлтых повязок»[87], которые в середине II в. свергли императорскую династию Хань. В этой религии то, что в первоначальном учении имело вид абстрактных метафизических принципов и моментов внутреннего опыта, трансформировалось в собрание божеств, духов и сущностей, которые во всё увеличивавшемся количестве заполнили фантастический пантеон, аналогичный буддистской религии Махаяны. Подобно Будде, Лао-цзы был обожествлён. Таким образом, закрепились формы, свойственные простой религии: подчинение богам ради обретения спасения, необходимость во внешней духовной помощи, вера, преданность, культ ритуалов и церемоний, в том числе коллективных. Итак, это, несомненно, можно назвать инволюцией, окончательно отдалившей даосизм от своего первоначального духа. Даосизм превратился в общедоступную народную религию после того, как он частично перемешался с буддизмом, который, в свою очередь, тоже переживал период упадка и не мог сохраниться иначе, чем в виде культа монахов, или практики знахарей, и утратил уважение со стороны сословия образованных китайцев.