Дар Авирвэля

Айва почувствовал укор в свою сторону. Его гордость резко врезалась в слова ненавистного дохляка, который отказался от помощи квалифицированного специалиста. Брови съехали к переносице, глаза сощурились, и всё лицо преобразилось в явное презрение. Мужчина убрал испачканную руку, вытер её о платок, лежащий прежде в слегка намокшем мешочке, и перевёл недовольный взгляд на удивлённого юношу, что вычерпнул из местной темноты силуэт спящего Мерлина.

— Артур. Поговори с этим… с ним. Время у нас есть, так что затягивай разговор, сколько пожелаешь. Киама, помолчи в этот раз. Иначе та история повторится снова, — девушка хмыкнула, но согласилась. А Артур, всё ещё потрясённый происходящим, далеко не сразу пришёл в чувства. Но, стоило ему прозреть, он сразу обратился к любимому псу.

— Мерлин! Боже, я так рад, что ты и правда оказался здесь! Иди сюда!

Но тот не ответил. Тяжело дышащий Далий Мар поспешил объяснить, что случилось:

— Он спит… Не проснётся ещё некоторое время… Я наложил на него заклятие, которое должно было привести тебя сюда… Но… что-то пошло не так и он пришёл один… — каждое слово давалось тяжело, но колдун продолжал говорить, то и дело переходя через своё ущербное состояние и хриплое дыхание, обрывающее последние силы. — Но ты здесь… Нам есть, что обсудить…

— Я вас не знаю. Я знаю только то, что вы — плохой. Вы посмели заколдовать моего Мерлина! Зачем мне слушать того, кто сделал это?! — Артур указал на спящего пса, но не смел подойти ещё ближе. Созерцая всё это, ослабший старик попытался засмеяться. Всё закончилось кашлем и новой кровью, стёкшей с уголка рта.

— У меня нет сил… Мне нужна помощь… Когда я поправлюсь… я всё скажу…

— Как я понимаю, вам нужны лепестки аэтэса болотного, несколько плодов дикой варги… — Айва случайно перебил чужой диалог, дабы скоротать время, потраченное на кашель и отхаркивание крови.

— Да! Да… Ты знаешь… Оно всё здесь… Там, в глубине… В кабинете химии… На полке с травами… И ступка там же… И вода…

После этих слов его сознание помутилось. Он впал в лечебный сон, тихо похрипывая и постанывая от постоянных кошмаров. Слабые сломанные руки окончательно размякли, припав к вогнутому животу, а под глазами возник некий покой. Увы, таковой не представлялся для Айвы, чьё решение пойти в глубины убежища в одиночку увенчалось крайним недовольством, возникшим у детей. Киама настаивала на уходе, так как не желала связывать себя с проклятым колдуном, а Артур просился в помощники, намекая на сложность квеста (именно таким словом он нарёк грядущие опасности). Обоим подопечным он ответил строгим «нет». Но то было проигнорировано. Киама села на холодный камень, поджав измазанные грязью ноги под изорванное платье. Её буйный нрав пытался вырваться наружу потоком оскорблений или простого побега, но она кое-как сдерживала оба порыва, отвернувшись от наречённого брата и, как смел выразиться Далий Мар, «человеческого приятеля». Тогда Артур и Айва принялись разбираться уже между собой, чем-то походя на недовольных петухов, и каждый новый аргумент разбивался о встречную волну. Это длилось до тех пор, пока Айва не поразил юного пришельца своей мудростью и логичностью. Мальчику пришлось остаться, а наёмник, зажёгши очередную спичку, шагнул во мрак недлинного коридора.

Вокруг шевелилась тишина. Она обтекала болезненный храп и собачье сопение, отдаляющиеся шаги и мелодию, что напевала задумчивая Киама. Света у них почти не осталось. Поздний вечер стремился сравняться с ночью, и только звёзды да спутник освещали пространство. Но пещера так и осталась почти замурованной среди непроходимых теней. Хотелось есть. Хотелось пить. Хотелось отдохнуть немного, поспать в мягкой кровати. Хотелось скоротать время. Уйти отсюда. И узнать как можно больше у этого умирающего колдуна. Хотелось почерпнуть его мудрость, сравнить её с мудростью Айвы, со своей собственной. Хотелось так много всего… Но Артур не отважился разбудить и без того страдающего старика. Он подсел ближе, едва касаясь плечом его плеча, и поглядел вначале на мирного Мерлина, а потом и на утихшую Киаму. Она направила серьёзное лицо куда-то в пустоту, незаметно подрагивая от сочащегося по коже ветра. Её непривычно подавленный силуэт заинтересовал Артура и побудил к лёгкому разговору о семье, о родине и мыслях, которые сражали её в последние дни.