Дар милосердия

Воцарилась гробовая тишина. Старик, будто мертвец, неподвижно сидел в своем кресле, окруженный пирамидами книг. Кэти положила томик стихов ему на колени.

— Теперь можете сжечь. Я не выйду за вашего сына. Жизнь в доме, построенном из кирпичей, не для меня.

Тони стоял оцепенев, словно каменная статуя в дверях гробницы. Проходя мимо, Кэти остановилась и взглянула в его глаза. Впервые она поняла, что в них нет ничего, кроме пустоты. Ни солнца, ни неба, ни малейшего отблеска мечты.

— Прощай, Тони!

Она вышла из дома на свежий воздух. Сняла туфли, оставила их у подножия колонны и побежала через лужайку, утопая босыми ногами в мягкой прохладной траве. Привратник с любопытством покосился на девушку, но ничего не сказал. Вскоре Кэти оказалась в лесу.

Как же приятно среди деревьев! Вместо колонн здесь высились иссиня-серые стволы буков, величественно устремленные в зеленое море листвы. Солнечные блики, словно золотые монеты, были разбросаны по лесной подстилке, а между ветвями то там, то тут проглядывало голубое небо.

Она перешла вброд холодный ручей. Поляна, где росли фиалки, еще хранила память о пурпурном дожде и о юноше с девушкой, опустившихся на колени, чтобы прикоснуться к прекрасному. Когда Кэти взбиралась на пригорок, ее сердце бешено колотилось. Вокруг возвышались сосны, а земля была усеяна хвоей. Наконец меж стволами мелькнула синяя гладь озера.

Кэти медленно спустилась по склону. Деревьев стало меньше, лес сменился зеленым лугом. На краю озера стояла хижина. Неподалеку Торо мотыгой рыхлил землю.

Перед самым огородом Кэти замешкалась. На секунду ей стало страшно. Но тут Торо поднял голову, и, увидев его лицо, Кэти поняла, что все будет хорошо. Она устремилась к нему, видя, как от одиночества в его взгляде не остается и следа, и согреваясь теплом его улыбки.

2200–2250 гг. н. э. Кризис 2202 года совпал по времени с публикацией поэмы «Уолден II», написанной неизвестным до той поры поэтом-отшельником. Пускай дома и не могли, подобно синей птице, расправить крылья и улететь от хозяина, это могло случиться с правом собственности. Возможность такой потери привела к неизбежному пересмотру ценностей. Человек нуждался в новых ориентирах и нашел их в «Уолдене II».

В конце 2203 года зародилось движение «Назад к истокам», а вскоре начался новый расцвет литературы и гуманитарных наук. Синяя птица счастья вновь стала желанной, а люди вспомнили, что нет ничего приятнее, чем ее неожиданное появление в тот самый момент, когда перестаешь за ней гнаться.

Нэт-Уирос. «Терранская аристократия», с. 476

ЕДИНСТВЕННАЯ

Это случилось на одной из деревенских вечеринок, которые тогда снова входили в моду. Филип приехал в маленький университетский городок уже под конец дня, распаковал в гостинице одежду и книги. Оставалось ждать утра, чтобы явиться к начальству. Не зная, куда себя деть, и страдая немного от одиночества (в чем он позднее признался Миранде), Филип отправился бродить по улицам в надежде поскорее утомиться и лечь спать. Однако всего через пару кварталов он оказался перед ярко освещенным зданием клуба, где и проходила вечеринка, и, странно взволнованный — в душе смутно всколыхнулось что-то приятное и очень родное, — остановился у входа.

Сквозь широко распахнутые двери виднелся длинный стол в центре зала и ломившиеся от еды столики у стен — за каждым стояла девушка в голубой униформе. Мужчины и женщины с подносами лавировали в проходах, позвякивали тарелки, звучали теплые домашние голоса. Простота вывески над входом трогала душу: «Ужин и танцы — всего 77 центов». Охваченный чувством, которого не испытывал с детских лет, Филип поднялся по широким ступенькам и вошел в зал. Сентябрьская ночь дышала теплом, легкий ветерок раскачивал занавески на окнах.

Она была там. Стояла за столиком, где предлагались сэндвичи с ветчиной, — высокая, темные волосы, лицо, словно прелестный цветок над синими листочками воротника. С момента, как он перешагнул порог, она стала центром вселенной, и все прочее — столики, посетители, стены, пол — превратилось в блеклый фон, с помощью которого художник выделяет главный объект полотна.