Дар милосердия

Филип вернулся в гостиную, прошел на кухню. И кухня была та же, но без Миранды. Он включил свет: фарфоровая мойка, отделанная хромом духовка, белые шкафчики, сверкающий рабочий столик…

Ручное зеркальце на столике, рядом — помятый цветок гардении. Прохладный, нежный. Он поднес гардению к носу и вдохнул свежий аромат. Но был и другой запах, нежный, цветочный. Любимые духи Миранды.

Задыхаясь, он побежал прочь из дома, в темноту. Вдалеке и в самом деле огонек, и Филип двинулся к нему на заплетающихся ногах. Здание клуба вырастало из тьмы, и огонек рассыпался на множество огней, которые превратились в яркие окна. Откуда-то донесся звук работающего электрогенератора.

Филип шел по ступенькам, и годы таяли. Ужина за 77 центов, конечно, не предлагалось, и холл, хоть и перестроенный, был уже древним.

Но там была Миранда!

Миранда за пустым столиком. Плачущая Миранда. Повзрослевшая, с морщинками там, где их не было раньше, — но легкими, восхитительными…

Он понял, отчего она не встретила его у дверей Морозильника. Бедняжка! Она боялась, что время все-таки не пощадило ее. Решила ждать его здесь, потому что знала: любимый вернется. Наверняка слышала шум поезда, чувствовала его приближение…

Он вдруг вспомнил зеркало и погибшую гардению.

Глупая, милая девочка… Глаза заволок туман, по щекам побежали слезы. Он вошел, она шагнула навстречу. Ее лицо сияло новой красотой. Богиня посреди комнаты, зрелая богиня, без капли былой неуклюжести: все детское затерялось где-то на звездной дороге. Его богиня, чудо в его руках, теплая, тесно прижавшаяся. Темные волосы рассыпались по его лицу, нежный голос шептал на ухо, проникая сквозь годы, сквозь бесконечность и время: «Добро пожаловать, любимый. Добро пожаловать домой».

ДАР МИЛОСЕРДИЯ

В конце концов романтики оказались правы. Когда-то на Марсе существовала жизнь, и память о былом великолепии, погребенном под ржаво-красными песками, еще витает немым призраком над мертвыми городами и голубыми каналами. На Марсе есть высохшие моря, разрушенные эрозией холмы и даже атмосфера, пусть бедная кислородом, но, если очень нужно, вполне сносная.

Один из городов сохранился лучше других, и капитан Фаррелл посадил спасательную шлюпку на его главной площади. Экипаж — лейтенант Таннер, лейтенант Биннс и капитан — разглядывал таинственные здания, торчащие розовыми утесами в безоблачное багряное небо. Стекляйные листья хрустальных деревьев, стоящих по обочинам улиц, вымощенных белым камнем, позванивали на ветру.

После века надежд и мечтаний полет на Марс стал реальностью, но эта реальность оказалась неприятной.

Трое мужчин дрожали на промозглом ветру. Скоро они войдут в историю, причем дважды. Как первые, кто ступил на Марс, и первые, кто здесь умер. На спасательной шлюпке остался недельный запас продовольствия. При жесткой экономии его можно растянуть на месяц — тоже не бог весть какой срок… Помощь появится не скоро — может, через год или два. Но даже если второй корабль каким-то чудом прибудет раньше, нет никакой гарантии, что он не рассыплется, как и его предшественник. На атомные двигатели марсианская атмосфера действовала губительно.

— Давайте осмотримся, — прервал молчание капитан.

Таннер и Биннс кивнули, и все трое направились к краю древней площади. Из-за слабой гравитации шли неуверенно, спотыкаясь на обледеневшей мостовой. Вокруг царило запустение.

— Хотелось бы знать, куда все подевались, — сказал Таннер.

— Возможно, умерли от голода, — отозвался капитан. — На всей планете ни щепотки плодородной почвы.

— Судя по виду строений, их обитатели мертвы не одну сотню лет.

— Добрых пару тысяч лет, — предположил капитан. — Даже кости обратились в пыль.

— Которую развеял ветер, — добавил Таннер, плотнее затягивая капюшон зимней парки вокруг сурового лица.

Возле одного из зданий они замерли в нерешительности. Изысканно украшенный вход завален розовым щебнем, резной фасад испещрен сверху донизу зигзагами трещин. С высоты скорбно взирали стрельчатые окна.

— Озимандия[17], - тихо произнес капитан.

— Что вы сказали, сэр? — спросил Биннс.

— Да так, ничего. Вспомнилось из Шелли, но здесь явно не тот случай.

У следующего здания картина повторилась.

Хрустальные деревья на квадратиках скудной земли печально стояли вдоль осыпающейся стены, их затейливые листья сверкали в тусклом свете послеполуденного солнца, звеня под порывами ветра, как стеклянные колокольчики.

Одно строение заметно возвышалось над остальными. Его фасад украшали гигантские мраморные колонны, ко входу вела широкая мраморная лестница, свободная от каменных обломков. Люди остановились у подножия колонн, вглядываясь в окна.

Капитан начал подниматься по ступеням, Таннер двинулся следом, Биннс робко топтался внизу.

— А это не опасно, сэр? — спросил он.

Фаррелл обернулся. На губах заиграла легкая улыбка, он словно помолодел.

— Опасно? Все может быть, но, по-моему, в нашей ситуации грех не рискнуть.

Мальчишеское лицо Биннса покраснело.

— Я… я совсем забыл, — проговорил он. — Глупо, правда? Нам же все равно…