Дар милосердия

У Ларри застучало в висках. Он медленно достал банковскую книжку и протянул вождю. Потом размахнулся… Вождь рухнул на колени, отхаркивая кровь вперемешку с молочными зубами. Ларри снова зашагал по улице. Шагал не спеша. Ему хотелось, чтобы остальные бросились в погоню, накинулись на него. Хотелось нещадно лупить кулаками по фальшивым детским мордашкам, хотелось видеть их кровь.

Однако позади была лишь мертвая тишина. Ларри миновал гудящий генератор на пляже, сел в «Ласточку» и взмыл ввысь. Поднявшись на три километра, помедлил немного, глядя на голубые озера.

«Мизерос д’н Гедо, — произнес он про себя. — Слезы Господни…»

ПЛАНЕТА ОБЕТОВАННАЯ

Европейский проект возник на благородных началах стараниями группы благородных людей, не понаслышке знакомых с трагической судьбой стран вроде Чехословакии, Литвы, Румынии и Польши — стран, чье соседство с агрессивной тоталитарной нацией лишило их права на естественное развитие. Европейский проект вернул это право, даровав угнетенным странам далекие звезды. В один прекрасный день космические корабли с богобоязненными, изголодавшимися по земле крестьянами на борту устремились к Новой Чехословакии, Новой Литве, Новой Румынии и Новой Польше. Там иммигранты обрели тихие воды и зеленые пастбища взамен пропитанных метаном угольных шахт, которые их соотечественники обнаружили много веков назад на другой обетованной земле.

Во всей операции произошел один-единственный сбой: корабль, везущий колонистов в Новую Польшу, так и не прибыл в место назначения…

«РЕТРОСПЕКТИВА. История галактики», т. 16 «Земные времена»

Сквозь мягко падающий снег Рестон видел освещенные квадраты окон сельсовета, слышал, как аккордеон выводит «О Moja Dziewczyna Myje Nogi». «Моя девчонка моет ноги», — невольно перевел он на полузабытый родной язык. Моет их здесь, в Новой Польше, точно так же, как когда-то давным-давно мыла на Земле.

От этой мысли на душе потеплело. Довольный Рестон отвернулся от окна своего маленького кабинета и возвратился к скромным радостям кресла и трубки. Уже скоро кто-то из ребятишек прибежит по снегу и постучит к нему в дверь, чтобы вручить отборные гостинцы со свадебного стола — колбаски, голубцы, пельмени и потрошка. А поздно вечером явится жених с водкой и молодой женой и выпьет с хозяином по рюмочке в теплой комнате, глядя на белое покрывало снега и прекращающийся снегопад. А если тот закончится — то на яркие пульсирующие звезды в небе Новой Польши.

В целом — неплохая жизнь, временами трудная, но с неизменными радостями. В преклонном возрасте Рестон имел все, чего желал, а сверх того — простые вещи, которые в конечном итоге и нужны людям. И если ему иногда хотелось придать иное значение одному-двум привычным словам и тем разбавить хандру, то ведь вреда от этого никакого, а на душе легче. Словом, в свои шестьдесят Рестон был если не счастливым, то весьма довольным жизнью человеком.

Но такое состояние не приходит за одну ночь; для Рестона оно стало побочным результатом многолетнего смирения с тем, что навязывало общество и обстоятельства…

Внезапно он встал и снова подошел к окну, желая продлить момент умиротворения. Он смотрел на яркие квадраты окон, медленно падающий снег и прислушивался к мелодичному звучанию аккордеона…

В ту ночь, сорок лет назад, когда Рестон посадил корабль с иммигрантами, тоже шел снегопад, но яростный, суровый. Подгоняемые северным ветром, острые иглы снега немилосердно жалили и кололи кучку беженцев, сбившуюся около медленно рассыпающегося корабля; жалили и кололи Рестона, но тот был слишком занят, чтобы обращать внимание…

Ему пришлось эвакуировать пассажиров, вывести женщин из опасной зоны и организовать мужчин на разгрузку продовольствия и оборудования из грузового отсека — и все это посредством знаков и жестов, ибо языка он не знал. Едва отсек опустел, Рестон занялся возведением временного убежища под безветренной сенью холма. Потом вскарабкался на вершину и оттуда, сквозь пургу и ветер, наблюдал, как гибнет корабль, и размышлял о перспективе провести остаток жизни в чужой колонии, сплошь состоящей из молодоженов.