Дарвиновская революция

Но и в других отношениях Дарвин тоже был лайелианцем, например в своих представлениях о несовершенстве палеонтологической летописи, во взглядах на летопись как на феномен, связанный с эволюцией, и в признании того, что размышления о спонтанном возрождении ни к чему хорошему не ведут, особенно для эволюциониста. (Критические отклики на труд Чемберса, должно быть, убедили Дарвина, что здесь следует поступить разумно и не касаться темы спонтанного возрождения, хотя это намерение возникло у него еще до Чемберса.) Но, в отличие от Лайеля, Дарвин много почерпнул из своего окружения: у философов науки он научился методологии, а у всех ученых, вместе взятых, – важности адаптации. И у этого же окружения он заимствовал идеалы, которые оно обожало и защищало, например значение палеонтологической летописи как для эмбриологии, так и для общего понимания развития науки. Разумеется, испытывал Дарвин и влияние, никак не связанное с научным, в частности влияние семьи (Грубер и Баррет, 1974). Но отслеживание всех этих влияний не следует расценивать как попытку умалить гений Дарвина. Даже в 1859 году, когда «Происхождение видов» увидело свет, этот труд являл собой нечто уникальное, особенное – это было во всех отношениях замечательное достижение. Примечательно и то, что бо́льшую часть работы Дарвин сделал двадцатью годами ранее, и за всем этим стояли предшествующий опыт и влияния, от которых невозможно избавиться. Поэтому, если смотреть в нужном направлении, мы можем их обнаружить.

Впрочем, довольно говорить о прошлом. Давайте теперь поговорим о будущем «Происхождения видов».

После «Происхождения видов»: наука

29 апреля 1856 года Чарльз Лайель написал в своей записной книжке: «После беседы с Миллем, Гексли, Гукером, Карпентером и Баском в Философском клубе прихожу к заключению, что вера в то, что виды постоянны, стабильны и неизменны, а составляющие их особи происходят от единичных пар или протопластов, все более сдает свои позиции, и ее ничем не заменить – никакой другой столь же ясной веры в наличии пока нет»[38]. Это еще раз подтверждает наши выводы относительно трех десятилетий, прошедших до момента выхода в свет «Происхождения видов». Вопрос о происхождении органики был по-прежнему больным местом для научного сообщества: ни один из ответов, предлагавшихся до сих пор, не устраивал если не всех, то очень многих ученых, однако никто из них при этом не мог предложить ничего лучшего.

Но теперь, в конце 1850-х годов, Дарвин обнародовал свои теории и выкладки по поводу этой проблемы, дав детальный и многогранный ответ на вопросы о происхождении органики, и ответ этот был однозначен – эволюция. Самое существенное здесь то, что работа не содержала вольных измышлений или рассуждений на эту тему в духе Чемберса, но являла собой стройную и систематическую атаку на указанную проблему, предпринятую одним из самых выдающихся ученых Англии. Более того, эта атака тут же оказалась в фокусе внимания как представителей самого научного сообщества, так и людей, не входящих в него. В своей президентской речи, произнесенной на открытии конференции Британской ассоциации в Лидсе в сентябре 1858 года, Оуэн дал краткий обзор работ Дарвина – Уоллеса (Оуэн, 1858а, с. хci-xciii), а как только «Происхождение видов» вышло из печати, в ведущих газетах, научных обозрениях и прочих средствах массовой информации вокруг него развернулась бурная дискуссия. В то время как священники и религиозные проповедники всяких мастей обрушивались с кафедр и амвонов на «это дьявольское учение», друзья Дарвина, особенно Гексли и Гукер, восхваляли его и его труд в не менее страстных выражениях. Привело ли это противоборство между религией и наукой, между верующими и учеными к конфликту и достиг ли этот конфликт той остроты и силы, как об этом часто свидетельствуют исследователи, – все это еще предстоит выяснить и как следует в этом разобраться, однако нельзя отрицать того, что «Происхождение видов», если говорить в целом, вызвало в обществе настоящий взрыв, и споры в основном велись вокруг того, что ныне известно как «дарвинизм» или, как это тогда называли, «теория обезьяны». (Более подробное развитие этой темы см. в следующих источниках: Эллегард, 1958; Форциммер, 1970; Халл, 1973b и Ходж, 1974.) Дарвинизм как теория, включающая естественный отбор, был создан на основе более ограниченного в своих рамках эволюционизма. Стало быть, дарвинист – это человек, соотносящий себя с Дарвином и близкий ему по взглядам, но не обязательно безоговорочно приемлющий идеи Дарвина.