Дарвиновская революция

Гексли всегда поражает меня своей прямотой и решительностью, тем, что для непростой проблемы он находит простое, солидное решение, предпочитая его сложному и замысловатому. Его реакция в данном случае была типичной. Как биолог и выступая от имени биологии, он просто переложил всю ответственность на геологию, заявив, что биологии нет нужды беспокоиться о чем-либо! «Биология исчисляет свое время по геологии. Единственной причиной, по которой мы верим в медленный, неторопливый ход изменений живых форм, является тот факт, что они отлагаются в ряде пластов и осадочных пород, что, как уведомляет нас геология, требует невероятно длительного времени. Если геологические часы врут, то натуралисту не остается ничего другого, как лишь скорректировать свои представления о скорости изменений в соответствии с их показаниями» (Гексли, 1869, с. 331). Конечно, как насмешливо заметил Кельвин, эта отговорка вряд ли делает правдоподобным тот факт, что эволюционные изменения, должно быть, порождены таким медленным процессом, как естественный отбор (Томпсон, 1869). Но, при всех эмоциональных соответствиях между ним и Дарвином, Гексли все же ставил эволюцию на первое место, а естественный отбор – на второе. И в этом есть определенный смысл, ибо критики вроде Дженкина, пользовавшиеся физическими данными для отсчета истории Земли, все еще допускали возможность эволюции, хотя и отводили для нее более краткий период времени.

Что касается Уоллеса, то он имел не только свою собственную заимку на золотоносных землях естественного отбора, но и склонность к изобретению хитроумных доводов. Его реакция тоже была типичной, ибо он попытался подогнать геологические и биологические часы под новую шкалу времени (Уоллес, 1870а). Опираясь на аргумент о причинах оледенения, выдвинутый шотландским геологом Джеймсом Кроллем (1867, 1868), согласно которому ледниковые периоды прямо обусловлены колебаниями земной орбиты, Уоллесу удалось уложить геологическую историю Земли в шкалу времени, вычисленную учеными-физиками. Поскольку геологические явления, заявил он, значительно ускорились, следует ожидать, что они окажут и соответствующее ускоряющее воздействие на организмы, подвергнув их воздействию множества новых стрессовых факторов и требований. Таким путем они смогут более быстро приобретать и наследовать новые задатки, не говоря уже о воздействии на них усилившейся борьбы за выживание и сил естественного отбора, вызываемом быстрой сменой (приходом и уходом) ледников. После этого Уоллес выдвинул еще один аргумент, во многом перекликавшийся с утверждением Лайеля, что нам вряд ли придется увидеть возникновение новых видов в силу того, что они возникают крайне редко, заявив, что по причине колебаний орбиты Земли мы сейчас живем в период низкой ледниковой активности, так что не можем судить о чем-либо по аналогии с другими периодами времени. «Поэтому высокий эксцентриситет ведет к быстрому изменению вида, тогда как низкий – к консервации тех же форм; и сегодня, как и на протяжении последних 60 000 лет, в период низкого эксцентриситета, мы стоим перед лицом того факта, что быстроту изменения вида в течение этого времени нельзя измерять скоростью, вычисленной на основе прежних данных, то есть прошлых геологических эпох» (Уоллес, 1870а, с. 454; курсив автора).