Дарвиновская революция

Более того, дарвинисты были не просто респектабельными членами викторианского общества, но и ценной движущей силой этого общества, причем в особо важных сферах. Так, например, в это время широко обсуждался вопрос образования на всех уровнях, начиная с элементарного образования, которое давалось детям трудящихся и из которого они выносили самые азы, а то и вовсе ничего не выносили, и кончая образованием университетским, которое выглядело анахроничным по сравнению с немецким. Гексли активно занимался этим вопросом и был весьма полезным даже не винтиком, а механизмом этого процесса, недаром же он получил всеобщее признание как человек, оказавший государству неоценимую услугу в этой области (Бибби, 1959). Гукер тоже был весьма ценным и полезным человеком. Ботаники, работавшие в садах Кью, занимались классификацией растений, присылаемых со всех концов обширной империи, и ставили опыты, пытаясь понять и разобраться, какие растения где и в каких условиях могут произрастать, в частности можно ли выращивать и собирать коммерчески выгодные урожаи культур в различных частях мира. Благодаря проделанной ими работе удалось многого достичь. Так, в 1861 году хинное дерево из Южной Америки было пересажено в почву Индии и Цейлона, где оно прижилось, а в 1870-е годы то же самое было проделано и с каучуковым деревом. Хотя практически вся эта работа осуществлялась под эгидой оказания гуманитарной помощи человечеству в целом, для британского империализма она представляла особую ценность, особенно с экономической точки зрения, поскольку бурные темпы индустриализации в материковой Европе и Америке представляли угрозу британскому владычеству и мировому господству. Хинин позволял белым людям жить и трудиться в тропических зонах, не опасаясь малярии, а благодаря каучуку расцвел и преобразился весь Малайский полуостров.

Таким образом, даже несмотря на тот факт, что вышеназванные проекты основывались на принципах, сугубо важных для дарвинизма, сами дарвинисты вроде Гексли и Гукера служили верой и правдой викторианскому обществу, придавая ему значимости и веса. Не секрет, например, что ссора между Гукером и его парламентским покровителем, имевшая место в начале 1870-х годов, видимо, в немалой степени способствовала поражению правительства Гладстона (Маклеод, 1974). Можно было не любить идеи дарвинистов, но образцовый пример, подаваемый ими в жизни, был слишком нагляден, чтобы продолжать утверждать, будто отстаиваемые ими концепции антисоциальны или пагубны для общества. Каков бы ни был Гукер сам по себе, но как можно было враждебно относиться к человеку, который благодаря своим путешествиям в Гималаи стал ключевой фигурой в Британии, ибо подарил британским садоводам рододендрон – кустарник, который вскоре украсил и облагородил сады аристократов и мелкопоместных дворян по всей стране?

Дарвинисты и научное сообщество

До сих пор мы рассматривали викторианское общество в целом. Теперь же давайте ограничим наш обзор научным сообществом, то есть тем кругом ученых, которые с самого начала окружали Дарвина. Во-первых, есть все основания считать, что главным фактором, которым Дарвин был обязан своему успеху, – это его статус ученого. Он был не каким-то неведомым наблюдателем, но ученым мужем, снискавшим заслуженный авторитет в области геологии и зоологической систематизации. Еще в 1851 году Гексли, обожавший подобные вещи, поместил Дарвина на одно из первых мест в списке британских биологов[56] – задолго до того, как сам стал его сторонником. Поэтому Дарвин заслужил полное право на то, чтобы к его мнению прислушивались, а самого его слушали с уважением. Разумеется, гораздо легче проявлять грубость или бестактность к человеку, с которым вы не знакомы, поэтому между тем, как приняли «Следы…», и отношением к «Происхождению видов» разница была разительной. Мы знаем, что о самих «Следах…» и его авторе высказывались поистине нескромные и весьма неприятные вещи, зато в отношении Дарвина и его труда (даже там, где оппозиция была наиболее сильной) скорее царил тон сожаления: мол, такой солидный ученый, а прельстился какой-то недостойной гипотезой. Само положение Дарвина в научном мире заслуживало того, чтобы к его теории отнеслись более благосклонно и с большей долей справедливости[57].