Дарвиновская революция

За те 30 лет, что минули с начала нашего повествования, произошли и другие позитивные преобразования, в частности в области светского высшего образования и профессиональной науки. В особенной мере это касалось Лондона. Как следствие, в 1860-е годы (в отличие от 1830-х) мы находим целую плеяду ученых, никак и ничем не связанных с государственной церковью. Именно они составили ядро лондонской группы сторонников Дарвина, и именно они способствовали успеху эволюционизма, ибо практически все, кто благосклонно относился к дарвинизму, входили в лондонскую группу. Исключая Лайеля, Дарвин в этой группе был одним из немногих, кто учился в Оксфорде или Кембридже, и потому долгое время был разлучен со своей alma mater. Зато в табели о рангах высшего образования высоко вознесся лондонский Университетский колледж. Там, например, учился Уильям Бенджамин Карпентер, который после завершения учебы несколько лет там же и преподавал, после чего стал профессором физиологии в Королевском институте, а в 1856 году занял должность архивариуса в Лондонском университете. Как только вышел в свет труд Дарвина «Происхождение видов», он тут же вставил в свою статью о фораминиферах, которую он писал для «Философских протоколов», проэволюционный пассаж (Карпентер, 1860; сам Карпентер полагал, что процесс эволюции направляем свыше). В Университетском колледже учился и Майкл Фостер, выходец из баптистской семьи, любимец Гексли, который в те же 1860-е годы вошел на правах полноправного члена в его преподавательский состав. Не следует забывать и о государственной Школе Майнса, основанной в 1851 году: один из дарвинистов, Уильям Рамзай, был там профессором геологии, а другой, Томас Гексли, в 1854-м занял там должность профессора естествознания. Кроме того, был еще Королевский институт, где профессором натурфилософии был Джон Тиндаль, который вместе с Гексли боролся за освобождение науки от церковных пут.

Все это были преподаватели. Но был еще Гукер, учившийся в Шотландии и теперь работавший в Кью. Были Уоллес и Бейтс, не имевшие университетского образования и зарабатывавшие на жизнь сбором коллекций и сочинительством (Бейтс к тому же подрабатывал в качестве помощника секретаря в Королевском географическом обществе). Самоучка Герберт Спенсер (которого в силу этого многие считали необразованным), не относивший себя к дарвинистам, но причислявший себя к эволюционистам, также зарабатывал на жизнь сочинительством. Джозеф Джукс, окончивший Кембриджский университет, тоже работал в Лондоне, в Геологической службе Британии. И этот список можно продолжить. Как видим, сторонниками Дарвина были люди, занятые в сфере науки, научного образования и прикладной науки, были те, кто профессионально не был связан с церковью, а были и такие, кто активно распространял и поддерживал в полном масштабе как эволюционизм, так и (в большинстве случаев) естественный отбор.

Таким образом, в 1860-е годы в Британии существовала целая плеяда людей, тем или иным образом успешно доводившая до сознания общественности отдельные элементы дарвинизма или эволюционизма, и само их существование стало возможным именно потому, что в это время, в отличие от 1830-х годов, сложилась куда более благоприятная ситуация для светских ученых, которым предоставлялась возможность работать в сфере образования и занимать государственные посты. В 1830-е годы такая коалиция не смогла бы сформироваться, а тем более действовать сплоченным фронтом. Учитывая тот факт, что все высшее образование в то время было ориентировано на церковь, такая коалиция даже не сложилась бы. Короче говоря, идеи Дарвина получили развитие тоже благодаря эволюции, а точнее, благодаря развитию структуры британской науки. (Собственно говоря, польза в данном случае была обоюдная. Например, Гексли продвигал дарвинизм или, по меньшей мере, его разновидность, а дарвинизм в той же мере давал ему обширный материал, благодаря которому Гексли продвигал себя и свое дело в сфере профессиональной науки, как он ее понимал.)