Дарвиновская революция

Его позиция неприятия эволюционизма хотя и опиралась на то, что Седжвик считал научными фактами, но основывалась скорее исключительно на религии. Оправдывая свое нежелание рассматривать человека в качестве очередного звена в естественном порядке вещей, Седжвик решительно утверждал, что всякое «изобретение доказывает наличие замысла» (1833, с. 21), но что любое творение, согласующееся с законом, опровергает этот замысел. Пытаясь совместить несовместимое, он, однако, заявлял, что, даже если бы творение вершилось по каким-то там законам, это не отменяло бы наличия самого замысла. Поневоле возникает чувство (и чувство вполне простительное), что желание Седжвика найти удовлетворительный с религиозной точки зрения ответ на вопрос о происхождении органики противоречит всей его научно-философской стратегии, ибо он не менее Лайеля был непреклонен в своем мнении, что мир действует в соответствии с непреложными законами (Седжвик, 1833, с. 18; 1831, с. 300) и что законы Бога, созданные Им для этого мира, вечны, неизменны и нерушимы.

В том, что Седжвик апеллирует к чудесам, делая их ответственными за образование новых видов, есть некая несообразность, как и у Лайеля, но несообразность куда более вопиющая.

На первый взгляд эта же несообразность присутствует и в размышлениях Уэвелла. Он утверждает, что, хотя Бог и действует в соответствии со Своими законами (особыми, не природными законами), все же появление новых видов не относится к тому виду явлений, «о которых мы привычно говорим как о законах природы» (Уэвелл, 1832, с. 125). При этом он то и дело утверждает, что законы природы не допускают исключений и что мир управляется в соответствии с законами. Как довольно дерзко цитирует Уэвелла Дарвин в самом начале «Происхождения видов»: «Но в отношении материального мира мы можем, по крайней мере, зайти так далеко – можем почувствовать, что события вершатся не путем отдельных вмешательств силы Божией, применяемой в каждом отдельном случае, а путем применения общих законов» (Уэвелл, 1833, с. 356).

Мы уже убедились в том, что Уэвелл – большой мастер по части отстаивания своего права верить именно в то, что его больше всего устраивает, и это же не менее справедливо и в отношении проблемы происхождения органики. Чтобы оправдать свою приверженность явно противоречивым позициям (первая – это возникновение новых видов путем чудесного вмешательства Бога, а вторая – признание универсального свода законов, управляющих миром), Уэвелл выработал несколько твердых убеждений, которые, по его мнению, всегда могут быть приложимы к геологическим явлениям. Первое – это идея о том, что в геологическом мире все имеет свою причину: «Каждое событие, имевшее место в истории Солнечной системы… было одновременно и причиной, и следствием: следствием того, что ему предшествовало, и причиной того, что за ним следовало» (Уэвелл, 1840, 2:112). Второе – это требование, чтобы причина была достаточно веской и могла произвести следствие: «Наше знание, касающееся причин, запустивших целую череду явлений, должно зиждиться на выяснении того, какие именно изменения в материи эти причины могут производить» (Уэвелл, 1840, 2:101). И третье убеждение – что мы можем постулировать причины и следствия только исходя из собственного опыта: «Если мы не можем рассуждать, идя путем аналогий от событий сегодняшнего мира к событиям мира прошлого, стало быть, у нас нет фундамента для нашей науки» (Уэвелл, 1839, с. 89).

Последнее утверждение вызывает недоумение, ибо оно явно противоречит духу уэвелловской доктрины verae causae. Но, по мнению самого Уэвелла, это не так. Его точка зрения на этот счет такова, что с учетом явлений, случившихся в прошлом, нынешний опыт вполне может убедить нас в том, что ни одна из известных нам сегодня причин не могла бы объяснить то, что происходит сегодня. Чтобы сохранить верность другим убеждениям, касающимся причинно-следственной связи в геологии, – а именно что всякое явление должно иметь под собой причину, способную вызвать соответствующее следствие, – как и сохранить надежду на правомерность vera causa, нам необходимо, утверждает Уэвелл, обратиться к причинам, отличным от тех, которые нам известны по личному опыту или которые действуют поныне. Эти другие причины могут быть скорее сверхъестественного или чудотворного свойства, нежели теми, что подвластны закону, как мы его понимаем.

«[Относительно] образования Земли, появления животной и растительной жизни и переворотов, посредством которых одно собрание видов последовательно перешло в другое…, можно сказать, что такие события, как эти, совершенно необъяснимы никакими известными нам сегодня причинами; таким образом, результатом наших исследований, проводившихся в строгом соответствии с научными принципами, может оказаться тот, что мы должны или рассматривать сверхъестественные влияния как часть череды событий в прошлом, или заявить о своей неспособности выстроить эти события в связную цепочку» (Уэвелл, 1840, 2:116).