Дарвиновская революция

Эти джентльменские, то есть сугубо корректные, дебаты о происхождении органики вдруг перестали быть таковыми в 1844 году, когда вышел в свет анонимный труд «Следы естественной истории творения». Этот солидный труд, содержавший ценные размышления о сути эволюции, пользовался огромной популярностью у обычной публики, активно обсуждался на страницах ведущих журналов и вызвал нападки куда более злобные, чем те, что сопровождали выход «Происхождения видов» Дарвина. Но такие ученые, как Седжвик и Уэвелл, стремившиеся привести к равновесию науку, христианство и все, что намекало на эволюционизм, воспринимавшие как хулу и святотатство, тоже не остались без утешения, ибо в те же 1840-е годы Ричард Оуэн начал публично излагать свою теорию архетипов, пытаясь с ее помощью дать более ортодоксальные ответы на те многочисленные вопросы, которые, по мнению автора «Следов», могли быть решены только благодаря эволюционным гипотезам. Разумеется, ответы, даваемые Оуэном, гораздо больше устраивали кембриджских христиан, хотя было бы ошибкой считать, что направление, которого придерживался Оуэн, резко отличалось от того, которого придерживался автор «Следов».

Однако прежде чем мы начнем рассматривать эти две линии развития, было бы неплохо ненадолго вернуться в континентальную Европу и дать краткий обзор бытовавшим там взглядам, касавшимся эмбриологии, палеонтологии и связей между ними. Как мы увидим в дальнейшем, возникшие и развивавшиеся там идеи относительно этих двух дисциплин оказали самое непосредственное влияние на развитие британской научной мысли. (По данной теме наибольшего внимания, на мой взгляд, заслуживают следующие труды: Лурье, 1960; Осповат, 1976; Боулер, 1976a; Гулд, 1977; и Рассел, 1916.)

Эмбрионы и ископаемые

В самом начале XIX века в области эмбриологии были найдены и сформулированы две особо важные позиции. «Отцами» первой стали французские и немецкие «трансценденталисты» и ученые, стремившиеся разглядеть некую (в некотором смысле единую) концептуальную связь между всеми организмами. Второй же была позиция, которой придерживался великий немецкий эмбриолог Карл Эрнст фон Бэр.

Трансценденталистам принадлежит заслуга в открытии закона параллелизма между стадиями развития человека и разработке такого понятия, как лестница бытия. Поскольку организмы занимают различные ступени на лестнице бытия, утверждают они, то отражение этой ступени мы можем увидеть в стадии развития индивидуума. В более высокоразвитом организме зародыш последовательно проходит через все взрослые формы низших или менее развитых организмов: «Животное, стоящее на высокой ступени органической лестницы, достигает этого уровня, лишь пройдя через все промежуточные стадии, что отличает его от животного, стоящего ниже его. Человек становится человеком только после прохождения организационных стадий, на которых он сначала уподобляется рыбам, затем пресмыкающимся, а затем птицам и млекопитающим» (Рассел, 1916, с. 82, цитата из Э. Серре). Это и есть закон параллелизма, называемый также «биогенетическим» законом, или законом Меккеля – Серре, по именам двух его создателей. Чтобы признать этот закон, вовсе не нужно быть эволюционистом. Известно, например, что Эрнст Геккель (1883, 1:309), стоявший на позициях эволюционизма, в конце века начал популяризировать версию этого закона под лозунгом: «Онтогенез повторяет филогенез». Но можно продолжать придерживаться и статичной цепочки бытия. А можно, в качестве альтернативы, начать постулировать те или иные варианты этого закона. Например, выстроив все организмы в одну цепочку, можно – хотя и с меньшей долей амбициозности – утверждать, что высшие организмы проходят лишь через ограниченный круг низших стадий, то есть можно, скажем, свести историю развития человека к некоторым или ко всем позвоночным животным. Последнюю позицию, судя по всему, разделял ярый противник теории Дарвина, француз Жан-Луи Агасси, находившийся под влиянием учения трансценденталистов и школы Кювье: в частности, он придерживался классификации Кювье, подразделявшего животных на четыре особых типа – embranchements (Агасси, 1849).