Дарвиновская революция

Хотя я и буду противопоставлять Фон Бэра трансценденталистам, важно, однако, понимать, что занимаемая им позиция не настолько уж сильно отличалась от только что описанной. Его собственный трансценденталистский багаж знаний оказал глубокое влияние на формирование его мышления. Как и Кювье, но совершенно независимо от него, если верить его собственным словам, Фон Бэр тоже подразделял животных на четыре основных вида: лучевые, членистые, моллюсковые и позвоночные, – каждый со своей идеальной формой или своим типом. Именно этот классификационный шаблон и лежал в основе эмбриологической мысли Фон Бэра, хотя, что касается человеческого развития, здесь он отходил от какого-либо шаблона. Последний в основе своей представляет довольно простой элементальный план, проявляющийся на раннем этапе в виде эмбриона, после чего развитие особей принимает вид прогрессии, уводящей с общей, проторенной стези, и следует различными путями (Фон Бэр, 1828; подробное изложение многочастного закона развития Фон Бэра см.: Осповат, 1976, с. 6).

Обратите внимание на два момента. Первый – что необязательно быть эволюционистом, чтобы понять и принять эмбриологию Фон Бэра. Сам он так никогда и не стал эволюционистом, хотя ими стали многие из тех, кто оказал на него влияние, прежде всего Дарвин. Второй – это наличие большого количества сходств между законом Бэра и законом Меккеля – Серре. Сравнивая ранние эмбриональные стадии, видишь много соответствий между ними. А переходя к различным формам позвоночных, видишь, например, что и тот и другой отмечают подобие раннего эмбриона самым примитивным формам позвоночных (низшая ступень на лестнице бытия) – первобытным рыбам. Но если трансценденталисты настаивают на полном подобии эмбриона взрослой рыбе, то Фон Бэр видит в зародыше лишь эмбрион будущей рыбы, очень смутно и расплывчато напоминающий саму взрослую рыбу. После этого число соответствий начинает стремительно убывать, а количество расхождений между двумя этими позициями возрастает. Фон Бэр и его последователи не видят оснований для того, почему после прохождения первой стадии все высшие позвоночные непременно должны походить на взрослые или даже эмбриональные формы следующего уровня организации позвоночных – скажем, на пресмыкающихся. Действительно, не существует какого-то уникального набора уровней, через которые проходят эмбрионы, хотя, прослеживая линию развития высших позвоночных и следуя тому же концептуальному методу дивергенции, можно иногда установить определенную последовательность у низших эмбриональных форм позвоночных. Чтобы подняться до более продвинутых форм, все они должны – хотя бы часть пути – пройти заданными путями. Вот здесь-то и возникает «незаполненное пространство», допускающее чисто поверхностное пересечение (отсюда и путаница) взглядов Фон Бэра и трансенденталистов.

Возвращаясь к палеонтологии, мы видим, что идеи Агасси были важны с двух точек зрения. Во-первых, именно Агасси первым сделал особый акцент на прогрессивности палеонтологической летописи. Седжвик, например, тоже ратовал за прогрессивную природу летописи, считая человека ее вершиной. Но Седжвик при этом делал акцент на подготовке мира к появлению человека (достижение нужных температур, к примеру) и на связанных с этим органических изменениях, а не на самих организмах, предварявших появление человека. Каждый признает наличие определенного сходства между человеком и другими позвоночными (например, скелетный изоморфизм), но акцент на адаптации как неотъемлемой части божественного замысла обесценивает важность этого сходства. Другими словами, вопрос о том, что эти низшие формы обдуманно развивались и формировались по нарастающей, пока не достигли своей кульминации в человеке, даже не стоял. Агасси, с другой стороны, интуитивно чувствовал такую прогрессивную подготовку, предшествовавшую появлению человека. Испытав в юные годы влияние трансцендентальной мысли, он искал концептуальные связи между позвоночными и, найдя их, заявил, что эту прогрессию мы можем видеть в современном мире у позвоночных животных: рыб, пресмыкающихся и так далее, вплоть до млекопитающих и человека. И с той же прозорливостью он разглядел эту прогрессию в палеонтологической летописи. «История Земли свидетельствует о ее Творце. Она говорит, что объектом и смыслом творения является человек. Он провозглашен венцом природы с первого появления организованных существ, и каждая важная модификация в целой веренице таких существ – это шаг вперед к определенному условию развития органической жизни» (Агасси, 1842, с. 399; цитата из Боулера, 1976а, с. 49).