Давай любить друг друга

Я быстро возвращаюсь к нему и кидаю ему черные джинсы-сигареты и рубашку того же цвета. Он молча, прямо передо мной снимает футболку и бросает ее на пол. Подвергнув спортивные штаны той же участи, Лоан остается в белых трусах. Я тут же отвожу взгляд – до тех пор, пока он хотя бы не наденет джинсы.

Когда он начинает надевать пресловутую рубашку, я поднимаю глаза. Пока он, по-прежнему молча, застегивает ее, я вдруг замечаю что-то мне незнакомое. Из-под джинсов, внизу его живота, виднеется какое-то чернильное пятнышко. Я впервые его вижу, ведь Лоан не ходит без рубашки. Вероятно, это татуировка в паху, но какая именно?

Если Лоан сексуален одетый, то что уж говорить о том, когда он наполовину голый. Его торс буквально молит о ласках. Мой завороженный взгляд натыкается на четкие очертания его накачанного пресса, а видя спортивную V-образную мышцу, я и вовсе краснею; она уходит вниз, оставляя скрытое под поясом моему плодовитому воображению.

– Что ты делаешь? – прерывает меня Лоан хриплым голосом.

Только услышав его вопрос, я понимаю, что делаю: я подошла к нему, не давая застегнуть последние пуговицы. Он смотрит меня, нахмурившись и довольно настороженно.

– Это татуировка?

Он кивает, не раскрывая рта.

– Что там?

Долгое мгновение он сверлит меня взглядом, очевидно надеясь, что я просто забью на это. Но я твердо и решительно стою на своем. Ты расскажешь мне, Милле, хочешь ты этого или нет… Словно прочитав мои мысли, Лоан вздыхает и расстегивает джинсы. От этого я вздрагиваю. С моего лица сходит краска, когда я понимаю, что он собирается не сказать мне, а показать. Расстегнув джинсы, он чуть-чуть оттягивает резинку трусов, обнажая несколько волосков. Мне вдруг хочется сбежать от этой давящей близости.

Но что-то все же заставляет меня опустить взгляд. У меня все равно, кажется, ноги к земле приросли. Слова, изящно вытатуированные на его теплой белой коже, навеки врезаются мне в память, я краснею. Прежде чем я успеваю это осознать, мои пальцы уже следуют изгибам этих букв. Лоан вздрагивает. Я чувствую его дыхание на своих волосах, но не поднимаю глаз. Я слишком боюсь собственного отражения в его зрачках.

– Когда я был маленьким, мама называла меня бесстрашным воином, – признается он едва слышным шепотом.

Warrior.

Это так точно описывает его! Я предполагаю, что его мама умерла, и мне тут же хочется выразить свои соболезнования, но у меня не получается. Он наверняка этого не оценил.

Я смотрю ему в глаза. Он смотрит на меня безотрывно, напряженно, с болью и… желанием. Я не схожу с ума, это точно желание, я руку дала бы на отсечение.

Вдруг Земля перестает вращаться. Нет больше ничего, кроме неудержимого желания раствориться в нем. Я смотрю на Лоана: его губы слегка приоткрыты, он неровно дышит. Я завороженно наблюдаю, как он сглатывает слюну. Его губы приближаются опасно близко, так опасно, что я вот-вот сомкну веки. А затем…

11. Наши дни Виолетта

В квартире хлопает дверь.

Мы подскакиваем, и я тут же убираю руку с его тела. Я вижу, что он, как и я, спускается с небес на землю и продолжает застегивать рубашку. Черт! Что это было? Очередная оплошность, вот что.

От неловкости я прочищаю горло и объявляю, что ухожу собираться. В комнате я открываю шкаф и задумываюсь. Если бы Зои знала о моей задумке, она совершенно точно посоветовала бы мне сделать из себя «сексапильную красотку». Лоану трудно мне отказать, если я буду выглядеть сексуально. Но это ловушка, признаю, и мне подобное не нравится. Но с другой стороны, он действительно может отказать.

Я хватаю серое платье с белым воротничком в стиле преппи. Оно короткое, но из-за своего школьного стиля не кажется вульгарным. Стоя перед зеркалом, я крашусь, нанося лишь тушь для ресниц и нюдовую помаду, а затем распускаю золотистые кудри. Выделив пряди с каждой стороны лица, я делаю мальвинку и перевязываю ее черной лентой. Нервничая, осматриваю себя. Я вполне себе милашка, пусть даже очевидно уставшая.

Но, возможно, слишком сдержанно. Я шарю под кроватью и достаю из-под нее пару черных замшевых ботфортов на каблуках, элегантных, но сексуальных. Результат, признаюсь, завораживает. Проблема в том, что мыслями я то и дело возвращаюсь к Клеману… моему милому Клеману. Мне стоит верить в нас. Верить в себя. Но его слова продолжают вертеться в моей голове. Я хочу, чтобы все было идеально, потому что Клеман много для меня значит. Это случится лишь раз, это всего лишь одолжение одного хорошего и верного друга другому.

Это не измена. Я не такая, как моя мать. Я никогда не буду такой, как моя мать.

– Я готова, – решительно объявляю я, проходя в гостиную.

Лоан сидит с телефоном, одну руку засунув в карман темных джинсов. Услышав меня, он поворачивает голову и замирает, кажется, он не в силах сказать ни слова. От его взгляда мне становится жарко. Он медленно скользит все ниже и ниже по моей фигуре. «Миссия выполнена», – радуется моя внутренняя Виолетта.