Давид Бурлюк. Инстинкт эстетического самосохранения

Сборник «Красная стрела», который был «красной стрелой» преданности Бурлюков СССР и содержал стихи советских поэтов, был посвящён светлой памяти В. В. Маяковского, чья трагическая смерть потрясла Бурлюков. Они будут писать о Маяковском многократно. В этом сборнике были опубликованы три главы из книги «Маяковский и его современники».

В сборнике «1/2 века», который Бурлюки издали к 50-летию Давида Давидовича, опубликован ряд его новых стихотворений, а также переработанные старые. «21-го июля 1932 сего года мне исполняется 50 лет, — пишет он во вступлении. — В течение 10 лет в Соед. Шт. неукоснительно стоял на страже защиты интересов Советского Союза… <…> Моя жизнь посвящена — живописи, литературе и газетной работе. Некоторые люди не признаются и совершенно не оцениваются при жизни, я примирился с явлением этим, выпавшим, как видно, на мою долю. Сохраняю спокойствие. Теряю не я один». Ситуация не изменится и 25 лет спустя, когда в апреле 1957-го он напишет Николаю Никифорову в Тамбов: «Мои стихи здесь никому, кроме Маруси, не нужны…»

Увы, стихи Давида Давидовича будут опубликованы на родине лишь в 1990-е годы. Но он не унывал. Для сохранения и распространения своего наследия и информации о своих успехах и достижениях Давид Давидович и Мария Никифоровна начали в 1930 году новый, свой главный в Америке издательский проект — выпуск журнала «Color and Rhyme», «Цвет и рифма». Бурлюки издавали его почти сорок лет, до последних своих дней. Изначально предполагалось, что журнал будет выходить ежеквартально на русском и английском языках общим тиражом 1000 экземпляров. Конечно, так не получилось, но «Color and Rhyme» — это хроника времени и культурной жизни Америки, и в первую очередь жизни русской «колонии», друзей и окружения Бурлюков. Если издаваемые до этого сборники были ориентированы на русскоязычную публику, то теперь стратегия изменилась.

В неотправленном письме журналисту Эммануилу Поллаку Давид Бурлюк признавался: «Годы с 1930–1938 были годами нищеты, и я не люблю их вспоминать. <…> Русская улица меня никогда не кормила, не признавала и не признает. Русской улице я отдал все свои силы и все таланты, ничего не требуя взамен. Я всегда готовился к переходу на американскую (New-Masses) улицу (улицу Daily Worker’a) и с 1938 года перебрался сюда на постоянное место жительства. Среди так называемой русской колонии читателей (и почитателей) — у меня нет, знакомых тоже. Все мои друзья, читатели, знакомые, “костомёры” — американцы. Нек<оторые> из них говорят или “спикают” по-русски, но это неважно, ибо их основной язык — американо. К русской улице интереса не имею — она поклоняется Куприну, а меня не признает».

Последний, 66-й номер журнала «Color and Rhyme» — за 1967–1970 годы — вышел уже после смерти Давида Давидовича и Марии Никифоровны. На его обложке указан их адрес: Hampton Bays, N. Y. 11946 U. S. A. В журнале опубликованы дневники Марии Никифоровны за 1936–1938 годы, которые перемежаются другими её записями, воспоминаниями о жизни в России и Японии, фрагментами писем Владимира Бурлюка, Антона Безваля, Людмилы Иосифовны Бурлюк и стихами Давида Бурлюка разных лет. Этот номер был уже пятым «томом» воспоминаний Марии Никифоровны — первый (за март — июнь 1930 года) был опубликован в 53-м номере «Color and Rhyme» за 1963–1964 годы, затем дневниковые записи публиковались в 48-м номере (июль — декабрь 1930-го), 55-м номере (1964–1965) и 60-м (1965–1966). Благодаря этим публикациям мы можем подробно ознакомиться с деталями жизни семьи Бурлюков в 30-е годы прошлого века. И узнать все адреса, по которым они жили.

Американские адреса Давида Бурлюка

Приехав в Нью-Йорк, я сразу же отправился по «Бурлюковским» адресам. Расстроился, не найдя дом на Харрисон авеню в Бронксе. На Манхэттене повезло больше — дома оказались на месте. Первым был дом по адресу 105 East 10 Street. Окончив начальную школу в Бронксе, дети, уже привыкшие к американизированным именам Дейв и Ники, поступили в «High school» на 15-й стрит — неподалёку от нового жилья. Школа находится там и сейчас.

В этот период и позже Бурлюк организовывает несколько выставок на открытом воздухе — как он делал когда-то в Москве и Сибири. Выставки проходили в Вашингтон-сквер, в южном Манхэттене, и основной их целью было дать возможность заработать молодым художникам. К первой выставке Маруся даже напечатала каталог. Вместе с Бурлюком организацией первой выставки занимался скульптор Саул Бейзерман, учившийся в начале ХХ века в Одесском художественном училище. В последующих выставках примут участие и друзья Бурлюка — Аршил Горки, Джон Грэхем, Николай Циковский (свою изначальную фамилию Цицковский он сократил на одну букву — американцы её просто не могли выговорить), Мильтон Эвери, Евгений Дункель, Рафаэль Сойер.