Давид Бурлюк. Инстинкт эстетического самосохранения

Долго на новом месте Бурлюки не прожили — слишком высока была квартирная плата. Через два с небольшим года, в январе 1932-го, они переехали в небольшую квартиру в доме на 40-й стрит, угол 7-й авеню. Арендная плата была ниже, но квартира не отапливалась, а район был далеко не благополучный.

Вот что писала об этой квартире Мария Никифоровна:

«5 января 1932 года. Мы сняли квартиру 40 East 7 улица за 43 дол. в месяц, дешевле на 10 дол.

8 января 1932 года. Издательство — в шкаф, картины — на шкаф и столбиками в комнате в углах, в которой поместились Додик, Никиша и студия Бурлюка, верстак Додика между двух светлых окон.

9 января 1932 года. Мы поместились с Д. Д. на кухне, там два окна, одно всегда вверху открыто (в кухне стояла газовая плита, по закону окно должно быть открыто. — Е. Д.)… окна выходят во двор, где глухая стена театра на три тысячи человек. Неба не видно».

Бурлюк много работает, Маруся помогает ему во всём, но денег едва хватает. Ситуация не меняется и через несколько лет:

«4 июля 1935 года. Денег очень мало. Питаемся с Бурлюком впроголодь.

1 ноября 1935 года. Заплатили за Никишу правоучение 31 дол… не легко при получке 15 дол. в неделю. На пищу не осталось ни цента.

2 января 1936 года. Год 1935 был финансово тяжёлым.

11 января 1936 года. Конрад читает стихи, написанные мне, отображён холод дня; книги, картины, кот и наша плохо греющая печка.

14 февраля 1936 года. Еду к Маневичам. Иду по белому полю — глубокий снег… скользко. Рахиль Наумовна была больна… живу третью зиму без отопления и сейчас мне холодно в жарко натопленной студии Маневича.

19 февраля 1936 года. Переезд — не изменит моего материального положения… здешнего хозяина я знаю 3 года… они все одинаковы».

После очередной задержки платежа владелец квартиры порекомендовал Бурлюкам найти более доступное жильё, и они переехали в район Tompkins Square. В 9-м номере «Color and Rhyme» за 1938 год указан их адрес: 321 East 10th Street. Переезд оказался очень своевременным — спустя месяц в их прежнем доме случился большой пожар, в котором погибли девять человек, причём четверо — в бывшей квартире Бурлюков.

В районе Tompkins Square жило немало художников, ставших впоследствии знаменитыми, и общительный Бурлюк быстро нашёл новых друзей. Один из основателей «ACA Gallery» Герман Барон, побывавший у Бурлюков дома, писал: «Мы с женой посетили его в доме холодным зимним вечером 1939 года. Он со своей женой Марией жил в холодной квартире на Ист Сайд. Мы застали его за мольбертом в пальто. Он писал картину “Песня Урожая” на полотне размером 4 на 7 футов. Комната, в которой он работал, была предельно маленькой и затемнённой, однако, когда эта картина была выставлена в нашей галерее (в мае 1941), она поражала яркостью красок и излучала тепло, в ней была ностальгия по России, и драматизм переживаний художника передавался зрителю. <…> Невозможно было не заметить груды книг на родных языках, кучами сваленные повсеместно. Мы слушали его и наблюдали за благородными манерами Марии Бурлюк. Атмосфера была тёплой и истинно семейной. Мы оказались в доме, где доброжелательность и тепло полностью растопили нас».

Несмотря на постоянные финансовые трудности, увлечение детей морем не прекращалось. Однажды им удалось всего за 25 долларов купить полузатонувшую яхту длиной 38 футов. Они приложили невероятные усилия и смогли её отремонтировать, потратив 500 долларов. Однако игра стоила свеч — семья обрела красавицу яхту, получившую название «White Cap». Яхта стала семейной гордостью, на ней можно было добраться до самых отдалённых мест. Немало великолепных холстов написано было Бурлюком под впечатлением этих прогулок. В 1938 году яхту продали — Давид-младший за 60 долларов выкупил другую затонувшую моторную яхту класса люкс, длиной 74 фута. Ремонт занял полгода, после этого у семьи появился настоящий комфортабельный летний дом, на палубе которого были написаны сотни картин.

Хождение под парусом стало их настоящей страстью. Вот фрагменты записей Марии Бурлюк:

«26 июля 1936 года. “Мама океан хуже, чем вино, и азарт его ничто не сможет заменить… своим разнообразием впечатлений”. Никиша. — Идём на парусах — ветер. Мы с Бурлюком в корме — голубая синь и воздух.

27 июля 1936 года. В порту Бурлюк пишет этюд — удачный по новизне и сюжету.

30 июля 1936 года. Бурлюк пишет акварель “рыбацкого судна”, на кормовой мачте висит сеть. Мы варим картофель, кофе и яйца на щепках “дар моря” — сухие горят без дыма».

Благодаря яхтенным прогулкам Бурлюки хорошо узнали Лонг-Айленд и полюбили его. Они ездили туда всё чаще и чаще. Вот, например, запись Марии Никифоровны от 23 августа 1936 года: