Давид Бурлюк. Инстинкт эстетического самосохранения

Сам Бурлюк, ратовавший за «компактирование» и усечение русского языка, писал, что «Дыр бул щыл» — первое стихотворение, созданное по принципу «инициализации словес», что Кручёных оставил в нём только заглавные инициальные звуки слов, а само стихотворение расшифровывается так: «Дырой будет уродное лицо счастливых олухов». И считал, что это пророчество о «всей буржуазии дворянской русской, задолго до революции». О том, что Бурлюк советовал ему «всадить нож в живот буржуа, да поглубже», подбивая в том же 1912 году на «самые резкие выходки», вспоминал и сам Кручёных. Советы не прошли даром — Кручёных стал одним из составителей скандально знаменитого манифеста «Пощёчина общественному вкусу».

Сам Алексей Кручёных очень внятно аргументировал свой переход от живописи к поэзии, характерный для многих авангардистов:

«В эти же годы (1910–1912. — Е. Д.), предчувствуя скорую гибель живописи и замену её чем-то иным, что впоследствии оформилось в фотомонтаж, я заблаговременно поломал свои кисти, забросил палитру и умыл руки, чтобы с чистой душой взяться за перо и работать во славу и разрушение футуризма, — прощальной литературной школы, которая тогда только загоралась своим последним (и ярчайшим) мировым огнём».

Приятельские отношения Бурлюка и Кручёных сохранялись вплоть до 1914 года, когда Кручёных обиделся на Бурлюка за то, что тот не заплатил ему за публикацию его стихов в одном из сборников. О мелочности этой обиды Бурлюк писал Михаилу Матюшину 4 февраля 1914 года: «Убедите Кручёных’а, что ему очень не выгодно рвать так мелко (из-за 20 р.)!!! Как мало золота, чтобы его дружба взвилась вверх!»

Это был далеко не единственный случай обиды Кручёных из-за денег. О его скупости и мелочности знали все. Один лишь факт — Кручёных продавал своему другу, Владимиру Маяковскому, который покровительствовал ему в 1920-х, газеты и журналы с публикациями самого Маяковского. Они были нужны Маяковскому для выставки «20 лет работы». Продавал по три рубля за экземпляр…

Тем не менее Кручёных был вторым, кто написал Бурлюку в США после его переезда туда. Случилось это в начале 1924 года. Первым написавшим был, конечно, Маяковский. Забыв о былых обидах, старые приятели и соратники обменивались информацией, и не только. Кручёных упоминает Бурлюка в книгах «Сдвигология русского стиха» (1922) и «Апокалипсис в русской литературе» (1923). Бурлюк же напечатал его в 1924 году в журнале «Китоврас», а позже, в 1932-м, напечатал в сборнике «Красная стрела» стихотворение Кручёных и его автограф. Бурлюк регулярно отправлял Кручёных свои американские сборники и журналы, пытался с его помощью опубликовать в СССР книжку своих стихотворений. Кручёных, в свою очередь, присылал Бурлюку информацию, необходимую тому при написании будущих «Фрагментов из воспоминаний футуриста». Тон переписки был очень живым и пронизанным юмором. Оба превозносили достоинства друг друга. Например, в марте 1931-го, получив от Бурлюка книги Голлербаха и Поступальского о творчестве «Отца российского футуризма», Кручёных писал:

«Я и теперь скажу тоже: ты был единственным организатором! Будь ты здесь — Леф пошёл бы иначе. Тут все ссорились, не могли подняться на общую точку зрения — и плачевн<ый> результат на лицо!» В книге И. С. Поступальского «Литературный труд Давида Д. Бурлюка» был опубликован такой отзыв Кручёных о Бурлюке: «Нравится мне искренность и глубокая преданность Д. Бурлюка будетлянскому искусству. Д. Б. любит не себя и не о себе хлопочет. Трогательна вечная забота Д. Б. о сотоварищах, художниках и баячах».

В сентябре 1930-го Кручёных написал Бурлюку интереснейшие слова:

«Я всем говорю, что из всех футуристов ты оказался самый умный… — у тебя чудные наследники! И вообще бодрый здоровый».

В марте 1948-го, когда после мировой войны переписка старых приятелей возобновилась, Кручёных писал Бурлюку: «Привет тебе от старых друзей: Серёжи Алымова, Марии, Надежды и Веры Синяковых, музея В. Маяковского и многих, многих. Не забывай, пиши, знай, что тебя все помнят и любят!»