Давид Бурлюк. Инстинкт эстетического самосохранения

Весь период жизни в Москве 1907 год и Питере с 10 января, февраль, март — чётко стоят в моей памяти».

Приехавшие покорять столицу Бурлюки уже имели в Петербурге маленький родной очаг — Людмила Бурлюк незадолго до этого вышла замуж за скульптора Василия Кузнецова. Правда, увидевшись с ней в марте, Давид и Владимир были разочарованы. Друзья мужа, среди которых были Зинаида Гиппиус, Дмитрий Мережковский, уже написавший о «грядущем хаме», Алексей Ремизов, отрицательно относились к авангардным чудачествам, и Людмила перестала носить яркую одежду, красить волосы в красный цвет и полностью посвятила себя семье.

«Поместились мы в доме 9 на Среднем проспекте против Фонарного переулка — на седьмом этаже в комнате с одним окном», — вспоминал Бурлюк. «Мы много времени проводили в музеях, тогда Музей Александра III-го и в Эрмитаже! Зал за залом, холст за холстом, ныряя вверх и вниз, со вкусом и аппетитом» (в Третьяковке Давид побывал впервые в 1897-м). Однако же разухабистые петербургские вывески произвели на него куда большее впечатление.

26 января Бурлюк писал Михаилу Ларионову: «Многоуважаемый Михаил Фёдорович! Я уехал из Москвы экстерно, не простясь с Вами. И теперь имею сравнивать Москву и Питер — Москва лучше». Бурлюк спрашивает Ларионова о положении дел на выставке, в том числе финансовом, пишет о том, что в Петербурге, скорее всего, тоже удастся устроить «Венок», просит сохранить в целости холст, нужный ему для работы.

Если в Москве «проводником» для Бурлюков был Андрей Шемшурин, то в Петербурге им стал Кульбин, сыгравший огромную роль в становлении авангардного искусства в России. С Кульбиным Бурлюков познакомил Лентулов.

«Н. И. Кульбин был в Питере для меня и брата Владимира исходным пунктом. Он был… базой наших операций по завоеванию города на Неве», — вспоминал Бурлюк.

Сорокалетний приват-доцент Военно-медицинской академии («для славы и карьеры»), врач Генерального штаба («для денег»), недавно получивший генеральский чин, Николай Иванович Кульбин в то время дебютировал как художник и верил, как и Бурлюки, что искусство авангардное и академическое можно «связать воедино». «Начали мы сорганизовывать объединение».

Договорились в феврале устроить выставку, объединявшую разнообразные живописные направления, но, конечно, не успели. Кульбин подошёл к делу серьёзно. Он организовал «художественно-психологическую группу “Треугольник”», привлёк туда ряд художников. Искал помещение и средства. И много общался с Бурлюками. «Он нас с Володей водил в кружок преподавателей Училища барона Штиглица. <…> У Н. И. Кульбина я встретил Н. Н. Евреинова…» Кульбин повёл братьев в рисовальную студию к О. Л. Делла-Вос-Кардовской и на вечер рисования, один из «Мюссаровских понедельников». Председателем общества художников, организованного Евгением Мюссаром для «вспомоществования сиротам и семействам художников, требующих призрения», был тогда Архип Иванович Куинджи. На сделанный в тот вечер Давидом этюд в импрессионистическом стиле особого внимания не обратили, а вот около рисунка Володи собралась большая толпа зрителей — слишком уж необычным он был. Вице-президент Крыжицкий попросил Володю подарить ему акварель и пригласил братьев на званый ужин. Давид, привыкший «садиться на своего речистого коня», «вдохновенно прокричал ряд звучных фраз о творце и мастере “Украинской ночи” и “Берёзовой рощи”», после чего растроганный Куинджи подошёл обнять и расцеловать «молодого и дикого» модерниста. Бурлюк неоднократно вспоминал о том, как попал щеками в «пушистую и душистую бороду именинника». Правда, после того, как Куинджи ушёл, чуть не случилась драка — художник Алексей Денисов-Уральский, недовольный «безнравственной молодёжью», будучи крепко в подпитии, швырнул в Бурлюков бутылкой ликёра; к счастью, их успели оттеснить за дверь, в которую и грохнулась бутылка.

Проводили Бурлюки много времени и у Кульбина дома — он покупал в рассрочку их работы. Для двадцатипятилетнего Давида более старший и опытный Кульбин был во многом образцом для подражания. «Я думаю, в эту зиму где-то… Н. И. Кульбин прочитал лекцию “О философии искусства”», — вспоминал Бурлюк. Во «Фрагментах из воспоминаний футуриста» он писал: «Н. И. Кульбин стал первым читать лекции по городам России». Вскоре и сам Бурлюк станет известен на всю Россию благодаря своим лекциям и диспутам об искусстве. Кульбин посоветовал ему не «изобретать велосипед», а читать на лекциях в разных местах одно и то же, просто давая им разные названия. Много лет следовал Бурлюк этому совету.

Пока готовилась выставка, Давид с Володей съездили в Москву, откуда отправили Кульбину ящики с картинами, на Пасхе побывали у родителей в Чернянке и в конце апреля вернулись в Петербург.