Давид Бурлюк. Инстинкт эстетического самосохранения

Ларионов активно включился в подготовку новой выставки и предложил название — «Бубновый валет». Сегодня воспринимаемое совершенно обыденно, тогда оно произвело шокирующее впечатление на публику. Сами организаторы расшифровывали его просто: «Бубновая масть — это горячее увлечение, порыв, а валет — молодость». С первых же дней оргкомитету выставки, включавшему всех её «зачинщиков», пришлось уравновешивать лидерские амбиции Ларионова, чтобы дать всем участникам, а их было немало, равные возможности. В открывшейся 10 декабря в доме Левиссона на Большой Дмитровке выставке приняли участие Наталья Гончарова и Михаил Ларионов, Илья Машков, Пётр Кончаловский, Аристарх Лентулов и Роберт Фальк, Александра Экстер и Казимир Малевич, Василий Кандинский и Эрма Босси, Алексей Явленский, Марианна Верёвкина и ещё целый ряд художников, в том числе иностранцев (Ле Фоконье, А. Глез, Л. А. Моро). По мнению Малевича, «Бубновый валет» был «собранием всей новой живописи молодёжи с разными принципами и разными отношениями к миру». Позже он охарактеризовал выставку как «первый бушующий вулкан на поляне векового почивания изобразительного искусства».

Выставка произвела колоссальный эффект. Публика была в шоке, критика — в ярости. Незадолго до закрытия цензура даже запретила к показу несколько картин. О работах Бурлюков писали немного — они оказались не самыми радикальными. Основное внимание критиков было сосредоточено на работах Машкова и Кончаловского, в первую очередь на огромном «Автопортрете и портрете Петра Кончаловского» Машкова. Такое внимание не могло не задеть Ларионова — ещё до закрытия выставки они с Гончаровой и несколькими примкнувшими художниками, в числе которых были Татлин и Малевич, объявили о подготовке в будущем сезоне новой выставки «Ослиный хвост». Фактически первый «Бубновый валет» стал последней выставкой, консолидировавшей широкий круг московских художников-авангардистов. После него авангардисты разделятся на некоторое время на условных «сезаннистов» и «примитивистов».

Давид Бурлюк в московских битвах участия не принимал. Он «грыз гранит науки» в Одессе, параллельно помогая Владимиру Издебскому в подготовке второго «Салона». Галина Издебская-Причард писала: «В Париже ему помогал Мерсеро, в Мюнхене — Кандинский, в Москве и Петербурге — Давид Бурлюк, Ларионов и Камышников».

В декабре Бурлюк встретился с Кандинским: «У нас в Одессе осенью, Преображенская, 9, был проездом Василий Васильевич Кандинский, и мы отныне стали его соратниками в проповеди нового искусства в Германии».

Второй «Салон» Издебского

Второй «Салон», прошедший в Одессе с 6 февраля по 3 апреля 1911 года по адресу: улица Херсонская, 11, стал бенефисом русских «левых». Первоначально открытие планировалось на октябрь 1910-го, но в процессе подготовки план изменился. Коммерческая неудача первого «Салона» в Риге, а также тот факт, что публика покупала работы в первую очередь русских художников, заставила Издебского изменить стратегию. Он не мог в этот раз позволить себе собрать работы французских, итальянских, немецких живописцев. Исключение коснулось только мюнхенской группы русских художников во главе с Василием Кандинским. Поэтому Издебский решил сосредоточиться исключительно на русских авангардистах, что не могло не отразиться на реакции публики и критики.

Василий Кандинский выставил у Издебского 54 работы, Наталья Гончарова — 24, Михаил Ларионов — 22, Илья Машков — 17, Пётр Кончаловский — 15. Вообще второй «Салон» значительно отличался от первого. Среди новых художников были Роберт Фальк, Владимир Татлин и Георгий Якулов. Всего же в каталоге было заявлено 57 художников с 425 экспонатами. Из иностранцев в выставке участвовала только Габриель Мюнтер.

Давид Бурлюк представил 26 работ, обозначенных в каталоге под № 12–37. Семья Бурлюков была представлена на втором «Салоне» практически полностью — из рисующих отсутствовали только работы Людмилы. Владимир Бурлюк представил 12 работ, обозначенных в каталоге под № 38–49; среди них были портреты Владимира Издебского и Михаила Ларионова. Людмила Иосифовна представила пять работ, в каталоге под № 289–299 (№ 293–298 в каталоге отсутствуют); кроме того, в отделе детских рисунков (замечательная инициатива Издебского) среди прочих имелись работы двенадцатилетней Надежды Бурлюк.

Работы «левых» на втором «Салоне» вызвали скандальную реакцию в среде местной публики. Это была уже не просто критика. Произведения Гончаровой, Ларионова, Кончаловского, Владимира Бурлюка и Кандинского были попорчены чернильными карандашами.

Наибольший поток критики и вообще внимания привлекли работы Владимира Бурлюка. Критика назвала его «enfant terrible» «Салона». Его портреты Владимира Издебского, Михаила Ларионова и Аристарха Лентулова наделали столько шума, что были даже отображены в шаржах различных авторов. Возмущённые критики соревновались в негативных эпитетах.