Читаем De Personae / О Личностях Сборник научных трудов Том II полностью

В апреле 1987 г. бывшие друзья Абу Айяд и Абу Нидаль встретились в Алжире. Покровительство, которым пользовался Абу Нидаль у разных арабских государств, затрудняло Абу Айяду задачу расправиться с ним. В странах, где ООП имела интересы, она не могла просто устранить человека, не обидев власти. Абу Айяд, со своей стороны, тоже не был лёгкой мишенью. Поэтому каждый стремился нейтрализовать другого путём сложной дипломатии. Терроризм Абу Нидаля был для Абу Айяда самой крупной проблемой. С 1980 г. из примерно 200 операций Абу Нидаля ООП удалось сорвать около 120 (с. 303). Правда, события в Ливане 1985–1986 гг. фактически установили перемирие между врагами.

Алжирскую встречу сделала возможной 18‑я сессия Палестинского национального совета. Её назвали «сессией единства», и палестинские группировки были настроены на примирение. На переговорах Абу Нидаль выразил желание, чтобы его организация стала представленной во всех ключевых институтах ООП. По мнению Абу Айяда, он собирался просто дискредитировать ООП, чтобы ярлык террориста приклеился к ней намертво. Тем не менее Абу Айяд предложил оппоненту испытательный срок в полгода, в течение которых террорист должен был сотрудничать с ООП на оккупированных территориях и прекратить любые террористические операции. Посовещавшись с помощниками, Абу Нидаль на второй встрече недовольно сказал: «Ты хочешь, чтобы я прекратил убивать… Ты хочешь, чтобы я заткнулся и ни во что не вмешивался. Если я соглашусь на всё это, что мне останется?» (с. 306). Переговоры ни к чему не привели.

Ещё более убеждённый, что шагами Абу Нидаля управляет Моссад. Абу Айяд стал пытаться внедриться в его организацию и поощрять в ней измены. К маю 1989 г., когда организация вернулась в подполье. Атиф Абу Бакр поднял открытый мятеж. Узнав о массовых убийствах, десятки боевиков Абу Нидаля искали убежище в других палестинских группировках в Ливане, десятки бежали в Сирию, а некоторые — в Иорданию, страны Залива, Европу и Канаду. В Ливии контроль Абу Нидаля был крепче, но и отсюда несколько людей сумели бежать в Тунис. Атиф Абу Бакр опасался участи Абу Низара и тоже был теперь убеждён, что его начальник — инструмент политики Израиля. В августе 1989 г. он улетел в Алжир и вывез семью.

Поскольку Абу Бакр пользовался в палестинских кругах большим авторитетом, его измена стала для Абу Нидаля серьёзным ударом. Террорист пытался помириться с Абу Бакром, но тот не только отказался, но и убедил последовать своему примеру Абд — ур — Рахмана Ису. В ноябре 1989 г. эти двое выпустили коммюнике, в котором объявили о создании Чрезвычайного руководства с целью перехватить контроль над организацией Абу Нидаля и наказать его как преступника. Они осудили теракты в Риме, Вене и других местах и заявили, что их мученикам следовало воевать в Палестине. Абу Бакр с облегчением вернулся в ФАТХ, а Иса, который не был готов отвергнуть террор безоговорочно, бежал в Алжир. Абу Нидаль тщетно звал его назад, а в апреле 1990 г. устроил на него покушение, но Иса выжил.

Получив оружие и средства от ФАТХ, Чрезвычайное руководство развернуло борьбу с Абу Нидалем в лагерях беженцев Южного Ливана. Так, в трёхдневном сражении в лагере Айн аль-Хильва под Сидоном были перебиты 80 партизан Абу Нидаля и ещё 250 ранены (с. 312). Однако 14 января 1991 г. террористу удалось убить Абу Айяда. У Абу Нидаля было много причин подстроить это убийство, но офицеры западных и арабских разведок говорили автору о возможной «скрытой руке». Подозреваемыми были Ливия, Ирак и Израиль. С Каддафи Абу Айяд уже несколько лет был в плохих отношениях — отчасти из личной неприязни, отчасти из — за дружбы палестинского разведчика с бывшим начальником ливийской разведки Абд — уль — Мунимом аль-Хуни, который бежал в Каир и которого Каддафи подозревал в заговоре. Однако едва ли Каддафи инициировал это убийство. Что касается Саддама, утверждают, что Абу Айяд, в отличие от Арафата, не был рад союзу ООП с Багдадом, поэтому за его убийством стоял иракский диктатор. Однако Арафат с Абу Айядом не расходились в главном: оба выступали за уход Ирака из Кувейта.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное