Читаем De Personae / О Личностях Сборник научных трудов Том II полностью

С годами проливаемая Абу Нидалем кровь полилась потоком. В 1970‑е гг. были убиты десятки людей. В 1980‑е — уже сотни и более (включая женщин и студентов). К 1986–1987 гг. избиения и пытки в тюрьмах организации стали обычным делом. По словам очевидцев, следователи, похоже, не заботились о поисках истины. Приговоры выносились на основе признаний. Все эти убийства были только прелюдией к кровавой оргии в Ливане и Ливии. Началась она в ноябре 1987 г. и продолжалась до конца 1988 г., когда Абу Нидаль, столкнувшись с противодействием коллег, счёл за лучшее остановиться. За это время он перебил около 600 членов собственной организации, что составляло от трети до половины их числа (с. 288). Почти столько же палестинцев перебил Израиль в первые три года интифады. Главным образом это было делом рук команды из четырёх человек в Ливане в составе Сандуки, Мараки, доктора Гасана и Алаа. Всего за одну ночь в ноябре 1987 г. эти четверо убили 171 человека по ложному обвинению в шпионаже на Иорданию (с. 288) Их выстроили со связанными руками перед рвом и расстреляли из пулемёта. После этого около 120 членов организации бежали из Народной армии и укрылись в долине Бекаа у командира НФОП Абу Ахмада Фуада, которого Абу Нидаль тут же тоже обвинил в работе на Иорданию, а заодно в союзе с Арафатом и американцами. Тех, кого он не мог ликвидировать в Ливане, он перевёл в Ливию и уничтожил там. Так, 165 человек были присланы под предлогом отправки в Чад сражаться вместе с ливийцами в пограничном споре; их перебили и похоронили в общих могилах (с. 289).

«Чем объяснить большую мясорубку 1987–1988 гг.? Если Абу Айяд и другие правы, эту чистку мог спровоцировать Моссад. Однако, как обычно с такими загадками, объяснение крылось и в собственной организации Абу Нидаля. Ведь, как мы видели, он чувствовал, что организация выходит из — под контроля. И всё же одно объяснение не обязательно исключает другое» (с. 293).

Стремясь восстановить контроль, Абу Нидаль в 1985–1987 гг. провёл ряд мер: передал право подписи на банковских счетах организации от Абу Низара и Абд — ур — Рахмана Исы членам своей семьи; сместил Абу Низара с поста своего заместителя и заменил его Исамом Маракой; обеспечил изгнание организации из Сирии в июне 1987 г. с помощью терактов в Риме, Вене, Карачи и Стамбуле; разделил организацию между Ливаном и Ливией; сместил Ису с поста начальника отдела разведки. Кульминацией стала резня офицеров и рядовых Народной армии.

Имело ли основания обвинение Абу Нидалем коллег в заговоре с целью свергнуть его? Определённо то, что с 1985 г. они стали оказывать ему больше сопротивления. Люди, управлявшие организацией в ходе его длительных отъездов в Польшу, укрепили организацию в Сирии, расширили её в Ливане и воевали в «войне лагерей», были недовольны попытками Абу Нидаля вернуть организацию в подполье. К тому же они считали, что пришло время дистанцироваться от терроризма, и требовали голоса в выработке политики. Подобно Хабашу или Джибрилю, они хотели присоединиться к борьбе с Израилем, который по — прежнему оккупировал значительную часть Южного Ливана. В проблемах Абу Нидаль винил новых людей, которые в 1985 г. перешли в руководство организации из ФАТХ, главным образом — Атифа Абу Бакра, идеолога новой «националистической» тенденции. «Таким образом, тлевший в 1985–1987 гг. спор касался власти, денег, операций, идеологической ориентации, отношений с другими группировками и принятия решений. Вызов так и не был брошен, но его, вероятно, хватило, чтобы Абу Нидаль опасался, что коллеги могут однажды использовать свои войска для его свержения и, возможно, с сирийской помощью захватить организацию» (с. 296).

В мае — июне 1988 г. Атиф Абу Бакр начал обращаться к членам Политбюро и Центрального комитета, требуя назначить комиссию расследования убийств. Более того, он пытался заручиться поддержкой Абу Низара. который был ещё достаточно силён и популярен, чтобы изменить направление движения. Роковую тактическую ошибку эти двое совершили, тайно встретившись в октябре 1988 г. в Алжире с Абу Айядом. Через несколько недель Абу Низар был подвергнут пыткам и убит в одном из домов на окраине Триполи, которые Каддафи отдал в распоряжение Абу Нидаля Террорист полгода скрывал исчезновение соратника, говоря, что тот отправлен в Ливан, а параллельно возводил на него обвинения в растрате средств. Затем с организацией порвал Атиф Абу Бакр.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное