Деяния императора Людовика

Самые разнообразные воззрения слились в единое целое и постепенно составили идеологию, которую с известной долей условности можно было бы назвать королевской. Ее формирование приходится на вторую половину VIII — начало IX вв.[294] К этому времени складывается представление о том, что власть, которой обладает король, не есть его исключительное и безраздельное владение. Но она являет собой некое обязательство (officium) и рассматривается как служение монарха (ministerium regis) своему народу[295]. Прежде всего это служение выражалось в защите вдов и сирот, обездоленных и pauperes. В предшествующие столетия реализацию данных функций брала на себя церковь в лице епископата[296]. Но поскольку со второй половины VIII века постепенно утверждается представление о греховности ношения оружия клириками, то и сама защита “бедных” переходила в моральную плоскость. Эти изменения имели далеко идущие последствия. Ведь отказ от властного принуждения “злых”, мирского по своему характеру, и саму Церковь переводил в разряд pauperes[297]. Постепенно она также начинает нуждаться в защите. И эта обязанность естественным образом возлагается на королевскую власть, обладающую светским мечом. Уже в 774 г. папа Адриан назвал франкского короля defensor ecclesiae[298]. С конца VIII века подобные представления постепенно утверждаются в сознании социальной элиты, прежде всего духовенства. Защиту церкви от нападений язычников, а также попечение о вдовах и сиротах вменяет в обязанность Карлу Великому Алкуин[299]. Ту же идею, но в гораздо более развернутом виде проводит Смарагд Сен-Мишельский в зерцале, предназначенном Людовику Благочестивому[300]. Более того, саму возможность сохранения внутреннего мира в королевстве он напрямую связывает с нравственными добродетелями правителя. Идея защиты Церкви и pauperes, с одной стороны, и сохранение внутреннего мира, с другой, отчетливо развиваются в королевских капитуляриях. Так, Карл предписывает королевским посланцам “разыскивать и исполнять правду государя, церквей, вдов, малолетних и остальных людей”[301]. И, наконец, как неотъемлемая часть ministerium regis обязанность короля стать защитником Церкви, духовенства, вдов и сирот утверждается на Парижском синоде 829[302], в полном смысле слова ключевом для оформления королевской идеологии.