Деяния императора Людовика

Одновременно подобные представления находят свое выражение в изменении королевской титулатуры. Карл все чаще именуется “набожным защитником и во всех делах помощником святой Церкви”[303]. Он постоянно печется “о своих церквях”, ибо ему вверено управление ими “среди бурных волн века сего”[304]. Людовик Благочестивый пошел еще дальше. Под влиянием аквитанского окружения он начал трактовать свою власть как божественную обязанность (munus divinum), прямо приравнивая ее к власти епископа[305]. Можно было бы привести еще множество примеров подобного рода. Думается, однако, что картина вырисовывается довольно отчетливо: к началу IX века функция короля как defensor ecclesiae и pauperes утверждается в общественном сознании. В этом отношении весьма любопытным представляется то, как Теган описывает процедуру коронации императора Людовика в 813 году. Перед возложением короны на голову сына Карл увещевает его “управлять церквями божьими и защищать их от дурных людей... Он должен почитать священников как отцов, любить народ как сыновей, направлять заносчивых и дурных людей снискать путь спасения, быть утешителем для монастырей и отцом для бедных... чтобы он во всякое время представал безупречным перед Господом и всем народом” (6). Следует отметить, что Теган единственный, кто сообщает такие подробности об этом событии. Анналы королевства франков, например, ограничиваются простой констатацией данного факта[306]. Теган не был непосредственным свидетелем происходившего. Конечно, он мог получить некоторые сведения от своих более осведомленных информаторов. Однако, по всей видимости, это сообщение мало соответствовало реальности. Скорее всего, в нем реализовались господствующие представления о короле и его функциях, которые в момент коронации должны были озвучиваться и тем самым актуализироваться. Не забудем, что Теган писал свой труд во второй половине 30-х гг. IX века, несколько лет спустя после Парижского синода, на котором данные представления были сформулированы уже отчетливо. Даже если Теган не знал, как было на самом деле, то он не сомневался в том, как это должно было быть. Более того, по-видимому, непреодолимой границы между тем и другим для него не существовало, что вообще довольно характерно для раннесредневековой историографии. Поэтому неверно было бы считать описание коронации сознательной фальсификацией. Создавая образ Людовика, Теган отразил некоторые господствующие ментальные установки. Он не преминул упомянуть, что, взойдя на трон, его герой “разделил между священниками и бедными (они стоят в одном смысловом ряду!), чужестранцами, вдовами и сиротами” все отцовское наследство (8); проявлял неустанную заботу о Церкви, подтвердил все церковные привилегии, сделанные его предшественниками (10); исправил все злоупотребления, “совершенные несправедливыми чиновниками, графами и наместниками” по отношению к pauperes (13), т. е. к тем, кто не в состоянии защитить себя сам. Иными словами Людовик совершает то, что как раз и должен делать идеальный правитель, в чем он поклялся, получая меч и корону.

К началу IX века под властью франков оказалось огромное количество земель. Дальнейшее расширение границ королевства стало практически невозможным. Это нашло свое отражение в постепенном изменении политической идеологии. На смену ветхозаветному королю-воину, беспощадно карающему врагов “нового Израиля”, — а именно таким виделся современникам Карл[307], — приходит король-миротворец, rex pacificus. Он решает уже другие задачи и стремится не к новым завоеваниям, а к удержанию достигнутого. В описании Тегана император всячески добивается сохранения внутреннего мира. Он раскрывает заговоры “дурных людей” (22); выступает арбитром в споре верховного понтифика и римского народа (24); подавляет сепаратистские выступления бретонцев (25, 31) или собственных сыновей (39, 41). Но в целом все королевства и народы, не только христианские, но и языческие, сами покоряются его власти, желая сохранить мир (9, 11, 14). Людовик распространяет христианство среди язычников-болгар (32) и данов, даже собственноручно (как священник!) крестит их конунга Хериольда (33). Конечно, он ведет войны. На границах империи сражается с сарацинами и славянами (15, 27, 34). Но эти войны вполне уживаются с идеями мира, поскольку ведутся против язычников — слуг Сатаны и носят не столько прагматический (покорение новых земель), сколько священный и потому справедливый характер, ибо прежде всего способствуют распространению христианства[308]. Теган перечисляет далеко не все военные походы и столкновения, да и об упоминаемых говорит кратко. Отметим еще раз, что дотошное изложение истории, простая фиксация фактов для него не являются самоцелью. Он создает образ короля, который стремится к сохранению мира и защищает Церковь и pauperes как носитель светского меча — в судебном, административном и военном отношениях. Неважно, что действительность мало соответствовала желаемому.