Деятельность православного духовенства острова Сахалин во второй половине XIX – начале ХХ века

Основная задача миссии среди коренных народов Сахалина во второй половине XIX – начале ХХ в. заключалась в приобщении их к христианской цивилизации. В самом обширном понимании, целью миссии было не только духовно-нравственное попечение, но и обучение общепринятым нормам быта[458]. Принимая христианство, коренные жители острова перенимали и культуру русского народа. Будучи кочевниками, они начинали вести оседлый образ жизни, строить дома по русскому образцу, заниматься огородничеством и разводить домашних животных[459]. Также, они учились плотничать, осваивая столярное дело. Со временем отдельные селения строились по русскому образцу с небольшими улицами с рублеными домами[460]. Постепенно такие дома с печью вошли в быт всех народов. Коренные жители перенимали и навыки огородничества, учились выращивать картофель и прочие культуры: «Гиляки… работали на полях крестьян, косили и убирали сено, получая в среднем по 4 пуда картошки в день»[461]. Устройство общих кладбищ (а у коренных народов обряд погребения заменялся сожжением умершего человека) помогало воспринимать основные черты христианского русского погребального обряда: постепенно входил в обиход весь цикл обряда: поминки с трапезой, дни поминовения и т. д.[462].

Параллельно с этим миссионерская работа духовенства разворачивалась в далеких станах коренных народов. Эти священнослужители в большинстве своем предстают перед нами одинокими деятелями. Большие территории, отсутствие путей сообщения являлись для них существенным препятствием к частому посещению отдаленных поселений[463].

В связи с этим интересно увидеть, как проходил процесс знакомства священника с представителями коренных жителей острова. В отчете Камчатской епархии за 1869 г. находится описание поездки миссионера-священника Цирентилова (?) и коренного жителя острова по фамилии Новоселов. Они посетили несколько селений, одно из которых носило название Малый Сахалин. Это было первое знакомство миссионеров с живущими там маньчжурами. Придя в дом, миссионеры общались посредством переводчика с главой семейства. При желании хозяев читались некоторые места из Священного Писания, затем звучало толкование на услышанный отрывок. На этот раз встреча проходила в доме охотника, который просил объяснить смысл чудес, совершенных Господом Иисусом Христом.

В другом селении под названием Обнор путешественники пришли в дом местного шамана, человека, гордившегося своим положением. Но разговора не получилось, так как шаман не стал долго общаться со священником. Случались и довольно серьезные диспуты. В деревне Кони-Куриган сельчанин-маньчжур сам стал спорить о вере, объясняя, что его верования похожи на религию русских, «что он также поклоняется Царю Небесному»[464].

В миссионерском служении среди коренного населения сахалинскому духовенству необходимо было уделять особое внимание изучению их языка. Политика Российской империи не предполагала полную русификацию коренных народов: разрешалось совершать богослужения на их родном наречии, печатались книги духовного содержания на национальных языках и пр. Такой подход был полностью продиктован позицией Православной Церкви, которая призывала к сохранению языкового многообразия, используемого в христианской миссии[465]. В отчете обер-прокурору Святейшего Синода по ведомству православного исповедания за 1886 г. приводится краткая информация о положении дел в Камчатской епархии. Основные неудачи миссионеров, по мнению епископа, сводились к тому, что на протяжении многих лет священники не могли изучать национальные языки своей паствы: «Вследствие чего проповедь их не приносила существенной пользы и была лишь исполнением внешней формы, не взгреваемая духом. Отпустив их на приходские должности, преосвященный Владыка назначил на их место новых миссионеров из окончивших семинарии, обязав их прежде всего со всем усердием заняться изучением языков своих инородцев»[466].

Об этом же писал в своих трудах архиепископ Антоний (Мельников): «Многие малые сибирские народы в XIX в. еще пребывали в язычестве или были крещены только формально, без глубокого понимания христианских догматов. Не имея своей письменности, они не имели и Священного Писания, и богослужения на своем родном языке. Христианские верования у них смешивались с языческими»[467].