Дела любви. Том II

Представьте себе, чтобы упомянуть высший пример, представьте себе Христа в тот момент, когда он молчал перед Советом, представьте разъяренную толпу, представьте круг знати – и затем представьте, сколько взоров было направлено на Него, их глаз на Него, они только и ждали, чтобы Он посмотрел на них так, чтобы их взгляд мог передать обвиняемому их насмешку, их презрение, их жалость, их оскорбления! Но Он ничего не открывал, с любовью скрывая множество их грехов. Представьте себе, сколько было произнесено бранных слов, сколько оскорблений, сколько насмешек выкрикивали в Его адрес – и каждый участник так ужасно настаивал, чтобы его голос был услышан, чтобы прежде всего не казалось, что он настолько неописуемо глуп, что упустил возможность не участвовать в этом со всеми как истинное орудие общественного мнения, оскорбляя, причиняя вред, жестоко обращаясь с невиновным человеком! Но Он ничего не открывал, с любовью сокрыл множество грехов – ничего не открывая.

И Он – пример, любящий научается от Него, когда ничего не открывает и таким образом скрывает множество грехов, когда, как достойный ученик, "оставленный, ненавидимый, несущий свой крест", идет между насмешкой и жалостью, между оскорблениями и издевательствами, но с любовью ничего не открывает – воистину, это большее чудо, чем когда три мужа прошли невредимыми через раскаленную печь. И все же насмешки и упреки на самом деле не причиняют вреда, если тот, кого оскорбляют, не причинит вреда самому себе, открывая их, то есть становясь обиженным. Ибо, если он обижается, он открывает множество грехов. Если вы хотите прояснить, как любящий ничего не открывая, скрывает множество грехов, тогда когда-нибудь уберите любовь. Представьте, что у любящего была жена, которая любила его. И именно потому, что она его любила, она бы открыла, сколько согрешено против него, она, огорченная, с обидой в душе, открывала бы каждый насмешливый взгляд, она с сокрушенным сердцем слышала бы оскорбления – в то время как он, любящий, ничего не открыл. И когда любящий, поскольку он не мог не видеть и не слышать некоторые вещи, все же имел готовое оправдание для обидчика, что он сам виноват, тогда его жена не сможет открыть в нем никакой вины, но только еще более, сколько согрешено против него. Видите ли вы теперь, когда вы размышляете о том, что его жена и правда открыла, видите ли вы, насколько это верно, что любящий, который ничего не открывает, скрывает множество грехов? Представьте, что это применимо ко всем отношениям жизни, и вы признаете, что любящий действительно скрывает множество грехов.

Любовь покрывает множество грехов; ибо то, что она не может не видеть и не слышать, она скрывает молчанием, снисходительным объяснением, прощением.

Любовь скрывает множество грехов молчанием.

Иногда бывает, что двое любящих хотят сохранить свои отношения в тайне. Предположим теперь, что в тот момент, когда они признавались друг другу в любви и пообещали друг другу хранить тайну, совершенно случайно оказалось, что присутствовал третий, но этот незваный гость был честным и добрым человеком, на которого можно было положиться, и он поклялся им молчать, будет ли любовь этих двоих сокрыта и оставаться сокрытой? Но так поступает любящий, когда он ненароком, совершенно случайно, а вовсе не потому, что пытался, осознает грех человека, его вину, как он возмущен, или как он уличен в проступке – любящий хранит молчание и скрывает множество грехов.