Дело двух Феликсов

Негромко выругавшись, он двинулся туда, откуда должен был прибежать преступник. На случай промаха у них договоренности не было — где теперь искать помощника? Впрочем, минут через пять интуиция вывела Загорского прямо на набережную. Там, возле парапета, стоял Ганцзалин и грустно смотрел на воду.

Нестор Васильевич подошел к нему и поинтересовался, что случилось. Китаец отвечал, что случилось страшное. Беглец внезапно поменял траекторию и ринулся к Неве. Тут он вскочил на парапет и нырнул прямо в воду.

— А ты? — спросил Загорский нетерпеливо. — Почему ты не прыгнул за ним?

Он не прыгнул, потому что Ганцзалин — не самоубийца, отвечал помощник. Всем известно, что вода — это смерть, и нет ничего хуже, чем попасть в ее власть.

— О Господи, — вздохнул Загорский, — как только я мог забыть? Ты же китаец, а все китайцы до смерти боятся воды.

Ганцзалин возразил, что китайцы воды не боятся — они ее пьют, они используют ее для готовки, по праздничным дням они даже моются ей. Но нырять в открытую воду — это чистое безумие, на которое не пойдет ни один нормальный человек. В воде можно утонуть — разве хозяин об этом не слышал?

— Хозяин много о чем слышал, — проворчал Нестор Васильевич, — но клиента ты упустил.

— Зато жизнь сберег, — Ганцзалин по своей вечной привычке за словом в карман не лез.

— Но хотя бы лицо его ты рассмотрел?

Выяснилось, что лицо опять от них ускользнуло, да и не удивительно — если человек все время обращен к тебе тылом, рассмотреть его физиономию мудрено.

Загорский и помощник стояли на набережной, смотрели на стальные, идущие мелкой рябью холодные воды и обменивались невеселыми соображениями. Им чудовищно повезло — убийца, как бывает только в романах, почему-то явился на похороны Лисицкой. Но они этот шанс не использовали: сначала спугнули преступника, а потом и вовсе упустили.

— Почему же он все-таки пришел на похороны? — спросил Ганцзалин. — Может быть, он правда ее любил?

— А почему убил тогда? — вяло парировал Нестор Васильевич, на которого вдруг накатила волна безразличия и даже какого-то отвращения к жизни.

Ганцзалин объяснил, что так оно обычно и бывает. Сначала ты кого-то любишь, потом его убиваешь. Это не всегда бывает в одно мгновение, некоторые люди убивают любимых годами, десятилетиями, всю жизнь. Как там гласит русская пословица: «Кого люблю — того убью?»

Хозяин отвечал, что к этому случаю больше подходят басня про попа и собаку.

— Что за басня? — заинтересовался Ганцзалин.

— У попа была собака — он ее любил, — невесело проговорил Нестор Васильевич. — Она съела кусок мяса — он ее убил.

Помощник задумался. Мораль ясна, не ясно одно — какое именно мясо съела Лисицкая? Не съела, отвечал Загорский, но поставила под угрозу мясо контрабандистов, точнее сказать, все их преступное предприятие. Они каким-то образом узнали, что Светлана проникла в суть их аферы, и решила обратиться к Загорскому. Как именно узнали? Если убийца был действительно близок с ней, она могла просто проговориться ему.

— Могла, — согласился Ганцзалин, — женщины не умеют хранить тайны.

Нестор Васильевич не согласился. Женщины отлично хранят тайны, но только если эти тайны касаются лично их. Впрочем, обобщения тут не годятся: сколько женщин, столько и манер поведения. Это же правило касается и всех остальных. Никогда нельзя делать слишком широкие обобщения.

Тут уже пришла пора возражать Ганцзалину.

— Обобщать можно, — сказал он, — если дело касается тела. Например, у всех женщин есть грудь, и они слабее мужчин.

— Ну да, — хмыкнул Загорский. — А у всех китайцев желтая кожа, черные волосы и узкие глаза.

Помощник обиделся: у китайцев глаза не узкие. Волосы черные, кожа желтая, а глаза — совсем не узкие. Это у корейцев узкие глаза, у японцев, у вьетнамцев, а у китайцев — нет.

— Какие же глаза у китайцев? — заинтересовался Нестор Васильевич.

— Нормальные, — твердо отвечал Ганцзалин. — Такие, как надо.

Тут он прочел небольшую лекцию, как отличить китайские глаза от глаз других азиатов. Лекцию эту Загорский назвал антинаучной и посоветовал помощнику обратиться к трудам ученых-антропологов, ну, хотя бы Деникера или Штраца, а не ставить мир с ног на голову только потому, что ему не нравится сравнение китайцев с другими монголоидами.

— И вообще, — сказал Нестор Васильевич, — хватит морочить мне голову. У нас есть проблемы поважнее разреза китайских глаз. Нужно во что бы то ни стало поймать загадочного убийцу. Не думаю, что именно он является организатором — уж больно ловок и развит физически, таких обычно берут, чтобы заметать следы. Но он может вывести нас на подлинного вдохновителя всего дела.

— И как же мы до него доберемся?

— Очень просто, — отвечал Нестор Васильевич. — Надеюсь, мы изрядно напугали убийцу. Вероятно, он и его хозяин запаниковали. Они понимают, что мы на этом не остановимся и продолжим расследование. Тебе не показалось, что Легран чего-то не договаривает?

Ганцзалин признался, что показалось.

— Может быть, он знает обо всей этой истории больше, чем говорит, — заметил Нестор Васильевич.