Дело двух Феликсов

Легран был раздражен неудачами, и жирные губы, казалось ему, шевелились сейчас как-то особенно противно. Ужасно захотелось ткнуть пальцем в заплывший глаз, но он все-таки сдержал себя. Семен Семеныч прав, конспирация есть конспирация, и никому ее нарушать не позволено.

— Я к Боброву, — сказал Легран.

— Вы ошиблись, — отвечали из-за двери.

— Ах, пардон, пардон, действительно ошибся! Не к Боброву — к Боборыкину.

Дверь закрылась, загремела цепочка, дверь распахнулась снова. На пороге стоял кругленький невысокий человек — Семен Семенович Штю́рмер. В лучшие годы, а точнее сказать, в Гражданскую он служил в контрразведке Деникина, теперь вот работал на Леграна. Ну, не только на Леграна, конечно, но и на него тоже.

— Серж, сэ ву?[22]

— Ну, разумеется, я, — Легран отодвинул собеседника в сторону, прошел в прихожую.

— Просто я не ожидал, что вы придете, — хозяин дома выглядел растерянным.

— Я сам не ожидал, — отвечал гость. — И будьте любезны, говорите по-русски.

— Понимаю, конспирасьóн[23]! — Семен Семенович закрыл дверь, запер на все засовы.

Конспирация тут ни при чем, идиот, просто меня раздражает ваш чудовищный французский, хотел сказать Легран, но не сказал. Вместо этого посмотрел на Штюрмера в упор и спросил, один ли он дома.

Тот отвечал, что один, если не считать сына. Сына, впрочем, действительно можно было не считать. Серж называл идиотом Штюрмера, но настоящим, медицинским идиотом был, конечно, его сын Георгий. Вот и сейчас он выглядывал из дальней комнаты, пускал слюни, радостно бубнил что-то неразборчивое. Он узнал Леграна и обрадовался ему.

— Здравствуй, Жорж! — Легран приветственно поднял руку.

Низенький Георгий выскочил из комнаты, бросился к гостю, радостно обнял его, прижался, что-то нежно ворковал: то неразборчиво жаловался на жизнь, то делился какими-то своими нехитрыми радостями.

Волна жалости и вины окатила сердце Леграна. Удивительно, он только что с холодным носом сказал «адьё»[24] человеку, которого знал не один год, предварительно сунув ему в сердце нож, а стоило Сержу обняться с этим вечным ребенком, как что-то горячее прихлынуло к его глазам, заставило их слезиться.

— Конфета! — прошептал он Штюрмеру.

Тот покопался в карманах пиджака и вытащил леденец в бумажке. Легран забрал леденец и похлопал Георгия по спине.

— А вот что у дяди Сережи есть для его маленького друга? А? Что это?

Георгий с нежным гугуканьем схватил леденец и убежал к себе в комнату.

— Хороший мальчик, — сказал Серж, проводив его взглядом.

— Это мой крест, — покорно пробормотал Штюрмер. — С тех пор, как умерла его мать, я целиком и полностью…

— Хватит, — оборвал его Легран, — грустную историю вашего семейства я уже слышал. Перейдем к делу. Мне нужно на ту сторону. Завтра же.

Семен Семенович смотрел на него с изумлением. Почему такая срочность?

— Это вас не касается, — отрезал Серж.

Штюрмер покачал головой: категорически невозможно. Надо оформить паспорт, визу — нет, не уложиться даже в неделю. Легран посмотрел на собеседника с раздражением. Неужели он неясно выразился? Он ничего не говорил о паспорте, он сказал, что ему надо пересечь границу. Это действительно срочно, а паспорт можно и поддельный. Все равно на территории Советского Союза он им пользоваться не будет. У него на хвосте ОГПУ, поэтому эвакуация обычными путями исключена.

— Хорошо, — кротко сказал Штюрмер, — сделаю все, что возможно.

И ушел в кабинет — звонить. Телефон у Семен Семеныча располагался дома. В свое время установить аппарат прямо в квартире стоило немало хлопот и немало денег — но хлопоты эти себя оправдали. Сноситься стало гораздо удобнее, более того, стали возможны срочные мероприятия, о которых раньше приходилось только мечтать.

Серж прошел в гостиную, открыл бар, обвел быстрым взглядом содержимое. Было видно, что это бар контрабандиста. Здесь имелось такое спиртное, о котором простой советский обыватель мог только мечтать, да и непростые видели нечто подобное лишь по большим праздникам. Судя по тому, что пыли в баре не было и многие бутылки стояли ополовиненные, Штюрмер регулярно к ним прикладывался. Да и черт с ним, пусть хоть все выпьет, лишь бы дело делал! До сих пор, надо сказать, Семен Семенович с обязанностями своими справлялся неплохо. Посмотрим, однако, что выйдет в этот раз. Ситуация, как говорится, форс-мажорная.

Серж взял себе виски, вытащил бокал, сел в кресло, налил, отпил немного. Эффекта никакого не ощутил. Еще бы, надпочечники выплеснули в организм такую порцию адреналина, что почувствовать тридцать граммов спиртного было мудрено. При нашей работе надо пить ведрами, вспомнил он слова одного знакомого. Действительно, так. Он долил бокал и отхлебнул из него, уже не чинясь, как следует. Тепло согрело пищевод, опустилось в желудок, стало распространяться по телу. Ага, так-то оно лучше!