Дело двух Феликсов

Бокий, очевидно, намекал на историю, когда Нестор Васильевич вез секретное письмо от Троцкого к атаману Семенову через линию фронта. Крыть было нечем, и Нестор Васильевич согласился. Однако просил иметь в виду, что Ганцзалин его никуда не поедет, а остается в России.

— Это еще зачем? — насторожился Бокий.

— Так нужно для расследования, — коротко отвечал Загорский.

Бокий нахмурился, немного подумал, но все-таки кивнул и сказал, что напарника они Нестору Васильевичу подберут.

Теперь вот Загорский вместе с этим самым напарником сидел в отдельном купе, и поезд вез его прямым ходом через Германию на Париж. По словам Бокия, именно этот отрезок пути был самым опасным.

— Каковы шансы, что меня попытаются убить? — полюбопытствовал Загорский.

— Высокие, — отвечал Глеб Иванович. — Бумаги, которые вы везете, попади они не в те руки, смогут спровоцировать новую большую войну. Враги знают, что эти бумаги должны добраться до Парижа и сделают все, чтобы они дотуда не добрались. Вы один стоите роты красноармейцев — именно поэтому едете вы. Набивать вагон охраной невозможно, да и неразумно, поезд могут и под откос пустить. Мы по мере сил попытаемся отвлечь от вас внимание, однако имейте в виду — на вас, скорее всего, нападут вооруженные люди. Надеюсь, вы будете внимательны и сможете пресечь атаку заранее. В противном случае вас убьют, а СССР ждет тяжелый дипломатический скандал.

Нестор Васильевич усмехнулся: приятные перспективы, нечего сказать. А почему, кстати, так опасна именно Германия? Бокий отвечал, что страна еще не оправилась от поражения в мировой войне, она охвачена безработицей и политической борьбой. При этом кроме белогвардейцев на сцену выходят персонажи, от которых можно ожидать чего угодно.

— Я имею в виду штурмовиков господина Гитлера, — пояснил Глеб Иванович. — Эта публика ни перед чем не остановится, она играет на всех фронтах. Даже если им самим наши бумаги не понадобятся, их всегда можно будет продать. Не говоря уже о том, что штурмовиков могут просто нанять для такой операции. Кроме того, для подобного дела они могут спеться с белогвардейцами.

— Что за белогвардейцы? — полюбопытствовал Загорский.

— Есть в Германии крайне правая организация «Ауфба́у». Состав у них смешанный, там и русские эмигранты и немцы. Мечтают свергнуть республику в Германии и советскую власть у нас. Но лично я больше опасаюсь Гитлера и его коричневорубашечников.

— Гитлер производит впечатление истерика, — заметил Нестор Васильевич.

— Он и есть истерик, — отвечал Бокий. — Но это истерик, который отлично себя контролирует. Наши источники в Германии говорят о нем как об очень опасном человеке. Кроме того, он увлечен оккультизмом, и хотя вы, — тут Бокий с упреком посмотрел на Загорского, — не доверяете нашим исследованиям, но я уверен, что именно благодаря оккультизму Гитлер может обрести большую силу. Он, если хотите, политический шаман.

— Откуда же он берет свои оккультные познания? — Нестор Васильевич глядел несколько скептически, но Бокий скепсиса не уловил, напротив, оживился.

В ОГПУ полагали, что истоки мистицизма нацистов берут свое начало в Тибете, если более конкретно — в обществе «Тýле». Общество это изучало мистические аспекты рождения арийской расы. Другое дело, что в последние годы Гитлер и «Туле» разошлись. Но вождь фашистов едва ли изменил оккультизму. Возможно, он нашел иные, более прямые пути к тайнам вселенной…

Нестор Васильевич, однако, не стал дослушивать речь Бокия, заметил только, что все то же самое куда более ловко может пересказать любая Блаватская или те же Рерихи.

— Меня гораздо больше интересует сеть ОГПУ на Западе, — сказал Загорский. — Вы дадите мне ваши контакты?

Бокий засмеялся: шпионская сеть ОГПУ — дело настолько секретное, что полностью к ней имеет доступ один Дзержинский. Впрочем, в крайнем случае Загорский может обращаться прямо к полпреду Красину.

— Очень хорошо, — сказал Нестор Васильевич, и разговор был закончен…

Напарник ему достался колоритный. Это был крупный крепкий мужчина с неожиданными залысинами и внимательными серыми глазами на простом, чуть грубоватом лице. Звали его Виктор Данилович Мезенцев, и был он из красных командиров, воевавших с Колчаком.

Встретились они уже в поезде. Загорский читал газету, до отправления оставалось всего минут пять, когда в купе вошел Мезенцев. Он внимательно осмотрел Нестора Васильевича с ног до головы, кивнул головой, сказал:

— Мезенцев.

— Загорский, — отвечал Нестор Васильевич, не глядя на него.

Дипкурьер уселся напротив, продолжая неприкрыто рассматривать нового напарника. Тот, впрочем, оставался совершенно спокоен. Дочитал статью, сложил газету, без улыбки взглянул на Мезенцева, пододвинул газету к нему.

— Сегодняшняя «Правда». Будете читать?

— Читал уже, — отвечал Мезенцев с некоторым вызовом.