Дело двух Феликсов

Однако в конечном итоге победили не аристократы Толстого и даже не разночинцы Достоевского. Победило нечто и вовсе третье, которому и название подобрать трудно, кроме того, которое они сами себе дали — угнетенный класс. На что способен этот класс, перестав быть угнетенным, ясно стало в революцию и Гражданскую войну. Сейчас, правда, этот заклейменный проклятьем класс снова стали угнетать, но теперь уже не сословным, а идейным и бюрократическим образом. Может быть, спустя десятилетия такая тактика возымеет результат, и Россия понемногу цивилизуется. А, может быть, и нет уже, может быть, всему конец, который рано или поздно наступает любой вещи на земле, пусть даже и такой неизмеримо огромной, как его несчастная родина.

— А вы очень понравились моему мужу, — как бы между делом заметила Юсупова. — И знаете, я почти ревную.

Она говорила это шутливым тоном, но Загорский уловил легкий тревожный блеск в ее глазах.

— О, тут вы можете не беспокоиться, — сказал Нестор Васильевич. — Каюсь, пару раз я уводил жен у мужей, но ни разу не было такого, чтобы я отбил мужа у жены.

Ирина Александровна засмеялась, и тревога в глазах ее исчезла. Он и правда умен и обаятелен, думала она, с симпатией глядя на гостя. Сколько, интересно, ему лет — пятьдесят, пятьдесят пять? Впрочем, это неважно.

Да, это неважно, думал Загорский, важно, что судьба уже свершилась — все, что можно было сделать, сделано, все, кто должны были оказаться рядом, уже оказались. Все остальное — лишь мимолетные, хоть и волнующие тени, возникающие и исчезающие на заднике театра, называемого жизнью. И это не говоря уже о том, что он, Загорский, несмотря на всю свою везучесть, навлекает на близких своих несчастье. Видимо, действует закон сохранения энергии: если где-то чего-то прибыло, значит, где-то чего-то убыло. Особенно не везет близким ему женщинам.

— Вот и глупости, — сердито отвечал Ганцзалин, когда перед выездом за границу хозяин поделился с ним этими своими соображениями. — Дело совсем не в вас. Взять, например, меня. Я с вами сколько уже лет, а все жив-здоров.

— Да, но ты не женщина, — возразил Нестор Васильевич.

— И очень хорошо, — отвечал помощник, — потому что если бы я был женщиной, вам пришлось бы на мне жениться.

Загорский ничего на это не ответил, но остался при своем мнении. Точнее сказать, при своих сомнениях…

— Расскажите, что происходит в России, — попросила княгиня.

Гость открыл уже было рот, но тут на пороге возник Юсупов, белый, как простыня. Княгиня посмотрела на него с тревогой. Что-то случилось, милый?

— Все в порядке, дорогая, — каким-то деревянным голосом сказал князь. И, не глядя на Загорского, вымолвил: — Нестор Васильевич, позвольте вас на пару слов?

Загорский слегка нахмурился, но тем не менее поднялся и вышел из гостиной. Юсупов, по-прежнему глядя куда-то вбок, попросил гостя следовать за ним. Они прошли в комнату, которую хозяева отвели соотечественнику, столь внезапно появившемуся на горизонте. Загорский по знаку Юсупова прошел вглубь комнаты, князь же остановился у двери.

— Милостивый государь, — сказал он хмуро, — во-первых, хочу принести вам свои извинения. У меня есть слуга по имени Буль. Он редкий дуралей, но любит меня и мою семью, поэтому я и держу его. Буль очень часто служит источником неприятностей для нас, поскольку забывает выполнять мои приказания и, напротив, делает то, о чем его не просят. Так случилось и в этот раз: движимый желанием услужить, он взялся разбирать ваш багаж. Но в этот раз, кажется, тем самым спас нас от больших неприятностей. Потому что среди вашей одежды нашел вот это.

И князь показал Загорскому удостоверение советского дипкурьера. Со страниц красной книжицы с укором глядела на Нестора Васильевича его собственная физиономия.

— Это ваше?

Секунду Загорский стоял, закусив губу. Удар был слишком неожиданным и пришел совсем не оттуда, откуда можно было его ожидать.

— Да, — сказал он наконец, — да, это моя ошибка. Такие документы нужно прятать лучше. Вы позволите, я заберу его…

И он протянул руку и сделал шаг к князю.

— Стойте! — тихо сказал князь, выхватывая из кармана маленький черный браунинг и наставляя его на гостя. — Стойте, или я буду стрелять!

Нестор Васильевич отступил и поднял руки, как бы демонстрируя свое миролюбие.

— А теперь, прежде чем я вызову полицию, ответьте мне, что в моем доме делает официальный представитель советской разведки? — спросил князь, не спуская глаз с Загорского.

Тот вздохнул, потом посмотрел на Юсупова.

— Дорогой Феликс Феликсович, во-первых, я хотел бы уверить вас, что не работаю на советскую разведку. Да, по специальности я разведчик, но в данном конкретном случае работаю на ОГПУ.

— Что это такое — ОГПУ? — спросил Юсупов хрипло.

— Новое название ЧК.

— Так вы чекист? У вас задание убить меня?

— Нет, я не чекист. И я не собирался вас убивать. Более того, мне очень нужна ваша помощь…

— Простите, но я вам не верю, — твердо сказал Юсупов, и пистолет его нацелился прямо в голову Загорскому.

* * *