Дело двух Феликсов

Разумеется, Нестор Васильевич не растворился в парижском воздухе, как бы ему того ни хотелось, и как бы ни был этот воздух благоуханен. Просто он применил прием, хорошо известный японским шпионам-синоби, а также и некоторым китайским мастерам ушу. Если определить этот прием по-русски, коротко, лучше всего подошло бы слово «замещение». Суть его в том, что преследуемый на короткое время как бы сливается с другим предметом, и преследователь в какой-то момент объединяет два объекта в одно целое. В этот миг преследуемый покидает зону замещения, а внимание преследователя остается устремлено на заместивший его объект. Проще всего, разумеется, делать это ночью, когда глаз различает лишь силуэты, но не цвета и абрис. В этом случае может сработать любая неподвижная поверхность — дерево, столб, стена. Преследуемый уже покинул эту область, а филер все еще смотрит на нее.

В данном конкретном случае заместителем должен был оказаться князь Юсупов. Для этого Загорский зашел ему за спину и в точности стал повторять все его движения. Со стороны филера могло показаться, что они слились в одного человека. Пользуясь тенью, в которую на миг попала их обобщенная фигура, Нестор Васильевич скользнул в сторону и замер во мраке. Спустя мгновение он перемахнул ограду ближнего дома и присел, прячась в тени деревьев. Загорский подождал, пока таинственный преследователь не поравняется с ним, после чего вынырнул из тьмы, как акула, мгновенным движением обхватил его за шею и бесшумно обрушил на землю.

— Тихо, — прошептал Загорский. — Будешь брыкаться — задушу.

И он угрожающе сжал кулак у физиономии поверженного врага. Филер, видимо, знал, с кем имеет дело, потому что даже не пытался вырваться. Нестор Васильевич быстро охлопал его по карманам, вытащил финский нож. Больше оружия не было. Загорский хмыкнул, спрятал нож и за шиворот поднял противника к фонарю. В слабом электрическом свете моргая, глядела на него знакомая конопатая физиономия. Это был тот самый парень, который дал им настоящий адрес Сергея Леграна.

— Студент? — удивился Загорский.

Физиономия жалко скривилась.

— И что вы здесь делаете? — осведомился Нестор Васильевич.

— Слежу, — слегка заикаясь, отвечал конопатый.

Загорский кивнул с некоторым раздражением: это понятно, но кто он таков и почему следит за ним? Только пусть не рассказывает сказок про бедного советского студента, случайно оказавшегося во Франции.

— Я — Раскольников, — отвечал пойманный.

Раскольников? Но Загорский не старуха-процентщица и не проститутка. Чем вызван интерес господина Раскольникова к его скромной персоне?

— Я не тот Раскольников, — отвечал собеседник. — Я — Антон Валерианович Раскольников, сыщик.

Нестор Васильевич хмыкнул. И на кого же работает почтеннейший Антон Валерианович? Раскольников негромко, но твердо заявил, что ответить на этот вопрос не может. На это Загорский вежливо заметил, что отвечать все-таки придется. Прижав Раскольникова к стене, он раскрыл финский нож, доставшийся ему как трофей.

— Вы знаете, что такое китайская казнь тысячи порезов? — спросил он. — Сейчас я вам засуну в рот кляп, отнесу в подвал и буду отрезать от вас по маленькому кусочку. Очень аккуратно, чтобы вы не истекли кровью раньше времени, но безостановочно. Сами надрезы по отдельности не так уж болезненны. Однако боль от них как бы накапливается в сознании казнимого, воздействует на его нервную систему и раз от разу становится все более невыносимой. У среднего человека предел терпения наступает примерно на сотом порезе. Но вы — человек незаурядный, поэтому, думаю, продержитесь до двухсотого. После этого вы потеряете рассудок. Увы, это не спасет вас от боли. Вы будете безумцем, состоящим из одной сплошной муки. Поскольку у меня, вероятно, не будет времени с вами возиться дальше, то, что от вас останется, доедят собаки. Итак?

— Вы жестокий человек, — прошептал Раскольников, глаза у него расширились от ужаса. — Вы чудовище, вы монстр. Что я вам сделал такого, что вы хотите меня так мучить?

Нестор Васильевич пожал плечами: он не знает, может быть, и ничего. Однако он не может знать, что ему Раскольников сделает позже. И вообще, Антон Валерианович должен понимать, что он, Раскольников, сейчас не просто сыщик. Он встал на куда более опасную и скользкую стезю, которая называется шпионаж. А тут правил не соблюдают. Зуб за зуб, а лучше — за зуб всю челюсть.

— Я убью вас, и грустнее всего, что сделать это придется в профилактических целях, — с сожалением в голосе пообещал Загорский.

— Хорошо, — убитым голосом пробормотал Раскольников, — хорошо, я все скажу.

То, что поведал под фонарем Нестору Васильевичу неудачливый шпион, показалось ему вещью поистине занимательной.