Дело двух Феликсов

Юсупов засмеялся. Он? Да почему же Загорский думает, что на аукционе будут продавать именно его вещи? Потому, отвечал Нестор Васильевич, что он лично об этом позаботился. Он, Загорский, внедрил своего человека в музейную структуру в качестве оценщика, и тот сделает так, чтобы в контрабандную партию вошли и вещи, принадлежавшие князю. В результате Феликс Феликсович получит назад свои вещи, а Загорский узнает имя заказчика похищения. И оба останутся в выигрыше.

— Да, — сказал Юсупов невесело, — все будут в выигрыше, кроме бедной России, которую в очередной раз ограбят.

— Вовсе нет, — покачал головой Загорский. — Россия первая выиграет от всей этой истории.

— Каким же это образом?

Очень просто. Если сейчас при попытке продать музейные ценности поднимется скандал, то в дальнейшем никто не захочет возиться с таким сомнительным делом. Зачем рисковать, когда в любой момент может появиться собственник и все изъять по закону? Таким образом, они пресекут вывоз ценностей из России, неважно, кто их вывозит — правительство или простые бандиты.

Юсупов подумал и согласился. В этом случае Россия окажется в выигрыше, зато собственники проиграют.

— Ну, может быть, режим большевиков все-таки рухнет, и бывшие смогут наконец вернуться на родину и вступить во владение своим имуществом, — сказал Загорский.

Князь посмотрел на него печально: и вы в это верите? Нестор Васильевич засмеялся: разумеется, он не верит, но вполне может верить кто-то другой. Зачем отнимать у людей надежду, тем более, что большинство только этой надеждой и живут.

— Так, значит, ждем торгов? — спросил князь.

Нестор Васильевич наколол на вилку маринованный рыжик. Посмаковал его несколько секунд и сказал:

— Удивительное дело, но рыжики в России сейчас хуже, чем здесь. Маринованные рыжики там в рот взять невозможно, а здесь — объедение. Как в старые добрые времена.

— А кто сейчас в СССР готовит эти рыжики? — спросил Юсупов. — Какой-нибудь наркомпродснаб или что-нибудь такое же неудобопроизносимое. А здесь их готовит человек, жизнь и благополучие которого напрямую зависят от качества приготовленного.

— Вы совершенно правы, — согласился Загорский. — Что же касается торгов, то опыт подсказывает, что ждать недостаточно. Нужно предпринимать встречные действия.

— Какие же? — спросил Юсупов.

— Скоро будет видно.

Загорский съел еще один рыжик и посмотрел на сцену. Там появился человек, одетый, как горец — в папахе и черкеске с газырями…

Домой они отправились пешком — чтобы, как сказал Загорский, немного развеялись винные пары. Вечером Париж, пожалуй, был еще очаровательнее, чем днем. Зажженные вдоль улиц фонари, компании подвыпившей молодежи, сосредоточенный художник с мольбертом, пробежавшая мимо француженка создавали какую-то сказочную, рождественскую атмосферу.

Внезапно Нестор Васильевич слегка нахмурился.

— Пожалуйста, сейчас смотрите только перед собой, — сказал он негромко. — Ни в коем случае не поворачивайте головы.

— А что случилось? — спросил князь.

— Пока ничего. Но не замечал ли его светлость за собой слежки в последнее время? Юсупов пожал плечами: слежка? Какая слежка, откуда? Он живет совершенно открыто.

— Но вы же боялись, что я чекист и что я явился убить вас, — возразил Загорский.

Ах, это… Ну, этого боятся почти все русские эмигранты. ЧК — это, так сказать, коллективная паранойя. Тем более, что были случаи, увы, были.

Нестор Васильевич кивнул. Ну, если это следят не за князем, следовательно, следят за ним, Загорским.

— А за вами-то кто может следить? — удивился Юсупов. — Неужели ваши же друзья-чекисты?

Загорский неопределенно пожал плечами: друзья-чекисты, враги-чекисты, какие-нибудь эмигрантские организации, просто бандиты. Как говорит его помощник Ганцзалин, был бы объект, а слежка образуется.

— И что же нам теперь делать?

— Вам — ничего, просто идите дальше. А я попытаюсь посмотреть в глаза этому филеру и узнать, кто он такой и почему за мной наблюдает.

И Загорский сдвинулся князю за спину.

— Постойте, — остановил его князь, — что вы делаете? Это может быть смертельно опасно, вас могут просто застрелить.

Нестор Васильевич нетерпеливо отвечал, что ничего такого в этом нет, это профессиональный риск. Но Юсупов не унимался. Он заявил, что в жизни себе не простит, если Загорского убьют, пока он у него в гостях, и потому не отпустит его одного.

— Простите, князь, — отвечал Загорский решительно, — но вдвоем мы его не поймаем.

И пропал в вечернем мраке.

Глава тринадцатая. Ловушки «Мулен Ружа»