«Дело» Нарбута-Колченогого

Из «Известий» становится известно о связи Нарбута с глуховской казармой. Вместе с солдатами, «пользующимися популярностью среди гарнизона», он баллотировался в земство по списку «социалистов-революционеров интернационалистов и большевиков». Газетный оппонент Нарбута считает, что список этот выдуман: «Как и полагается поэту, да ещё футуристу, г. Нарбут одарён чрезвычайно живым воображением». Однако Нарбут был избран и «последовательно отстаивал в Совете большевистские позиции», был единственным на первых порах, кто после 25 октября требовал поддержки и осуществления декретов Советской власти в Глухове. И он был избран в Глуховский Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, несмотря на бурно развёрнутую в местной печати кампанию против «большевика и поэта-футуриста».

А в новогоднюю ночь 1918 года семья Нарбута, которая собралась для празднования на усадьбе его жены Нины, подверглась нападению банды красных «партизан», которые громили «помещиков и офицеров». Вот как газета «Глуховский вестник» написала об этом происшествии: «В деревне Хохловка Глуховской волости, в усадьбе Лесенко было совершено вооружённое нападение неизвестных злоумышленников на братьев Владимира Ивановича и Сергея Ивановича Нарбут и управляющего имением Миллера. Владимир Иванович ранен выстрелом из револьвера. Ему ампутирована рука. Сергей Иванович Нарбут и Миллер убиты, жена Миллера ранена».

Впоследствии стало известно, что после того, как Владимир получил четыре пулевых раны и несколько штыковых ранений, его свалили вместе с трупами близких в сарае в навоз, и только это и помогло ему не замёрзнуть этой лютой зимней ночью от холода.

Владимир Иванович за свою жизнь несколько раз уходил чудом от смерти, выскальзывая из её рук и оставаясь живым, и вот как позднее напишет об этом случае внучка поэта Нарбута – Татьяна Романовна Романова, уточнив при этом мимоходом одну не второстепенную деталь: «…На хутор Хохловка, где семья Нарбутов встречала Новый год (это было 1 января 1918 года), ворвалась банда анархистов и учинила расправу. Отец Владимира Ивановича успел выскочить в окно и бежал, жена с двухлетним Романом спряталась под стол, а остальных буквально растерзали. Был убит брат Сергей и многие другие обитатели Хохловки. Владимира Ивановича тоже считали убитым. Всех свалили в хлев. Навоз не дал замёрзнуть тяжело раненному В.И. Нарбуту. На следующий день его нашли. Нина Ивановна (первая жена поэта) погрузила его на возок, завалила хламом и свезла в больницу. У него была прострелена кисть левой руки и на теле несколько штыковых ран, в том числе в области сердца. Из-за начавшейся гангрены кисть левой руки ампутировали».

Оказавшись в уездной больнице, Нарбут сразу же попал на операционный стол к знаменитому петербургскому хирургу Валентину Зелинскому – тот оказался в эти дни проездом в городе Глухове и «по частям собрал» своего пациента, хотя левую руку ему сохранить не удалось.

Так что к хромоте правой ноги у Владимира добавилось ещё отсутствие левой кисти.

Как видим, в этой трагической ситуации отнюдь не блеснул своим геройством отец Нарбута – Иван Яковлевич, который вместо защиты своего семейства рванул через окно наутёк и скрылся в ночном мраке, бросив в руках свирепых погромщиков свою жену и детей. Если вспомнить его более раннюю идиотскую шутку над сыном, которая привела мальчика к заиканию, то умственные способности Ивана Яковлевича высокими назвать нельзя, как, собственно, и твёрдость его воли тоже.

Говоря, что хромота Нарбута, как и потеря им левой руки, стала следствием ранения, полученного во время участия в гражданской войне, Катаев, как и многие другие мемуаристы, повторяет общепринятое всеми заблуждение, кочующее среди писателей, копирующих друг у друга одни и те же недостоверные описания, в которых о нём говорится: «Нарбут, высокий, прихрамывающий, с одной рукой в перчатке – трофеи времён гражданской войны».

Но в войне он участвовал несколько позже и иначе, а в данном случае просматривается совсем иной мотив, и даже сразу два из трёх упомянутых – это хромота и ампутированная рука, которые становятся важными элементами нарбутовского образа, как в случае автоописания, так и при формировании этого образа в текстах современников Нарбута. Интересно рассмотреть в связи с этим стихотворение Нарбута «После грозы», впервые опубликованное в программной подборке акмеистов в журнале «Аполлон» (1913) и впоследствии включённое Нарбутом в состав поэтического сборника «Плоть» (1920):