Дело о смертоносной игрушке. Мифические обезьяны. Дело о поющей юбочке

— Разумеется, могу, только никто мне не поверит. Они же прекрасно помнят, о чем я говорил раньше: если два разных лица стреляют в кого-то, то виновным в убийстве признается только лицо, сделавшее выстрел последним, если только первый выстрел не причинил мгновенную смерть. Косвенные улики как бы указывают на то, что Эллен Робб явилась ко мне и рассказала, что убила Надин Эллис, на что я посоветовал ей отдать мне этот револьвер, а сам заменил его другим, рекомендовав пойти и еще раз выстрелить в труп Надин Эллис, чтобы затем использовать эту хитрость при защите в суде. Кроме этого, дело выглядит так, словно потом я поехал и подбросил этот револьвер в заведение Джорджа Энклитаса в надежде, что там вокруг него поднимется шум, а я смогу замешать Энклитаса в это убийство.

— Ну так что же вы теперь собираетесь делать? — спросила Делла.

— Я и сам хотел бы это знать, — ответил Мейсон. — Единственно, в чем я уверен, так это в том, что буду продолжать борьбу и не откажусь от защиты интересов своей клиентки.

— Даже если придется спасать собственную шкуру?

Мейсон покачал головой.

— Но тогда вас лишат адвокатской практики.

— Ну и ладно, — сказал Мейсон. — Я подыщу себе какую-нибудь другую работу. Я не имею права предавать клиента. Это мое последнее слово.

— И вы даже не расскажете об истинных фактах?

— Я вынужден буду рассказать о них. Я могу лишь помешать им выяснить то, о чем мне рассказывала моя клиентка. Такого рода сведения не подлежат огласке. И ты как мой секретарь тоже несешь за это профессиональную ответственность.

— Но они же могут спросить вас, не подменяли ли вы револьверы?

— Это испытание я тоже должен выдержать. Если только не откажусь отвечать на том основании, что ответ позволит инкриминировать мне преступление.

— Ну а почему бы так и-не поступить? Они не смо-, гут оперировать против вас ничем, кроме каких-то предположений.

В дверь кабинета постучали условным стуком, и Мейсон кивнул Делле:

— Впусти Пола, Делла. Посмотрим-ка, что известно ему, если, конечно, вообще что-нибудь известно.

Пол Дрейк выглядел мрачным, словно игрок в покер, не сумевший прикупить нужную карту. Он с ходу оценил ситуацию, сказал:

— Привет, ребята, — подцепил орешек из бумажного пакета и взял чашку кофе, протянутую ему Деллой.

— Ну? — спросил Мейсон.

— Это конец дороги, Перри, тупик, — покачал головой Дрейк.

— Что тебе конкретно известно?

— На этот раз тебе досталась клиентка, которая явно тебе солгала. Она завязла в этом деле по самую макушку и тянет с собой и тебя.

— Как это понимать?

— У них с Хелманом Эллисом в самом деле были шуры-муры. Энклитас говорит правду.

Дрейк замолчал, как бы подыскивая слова для дальнейшего рассказа.

— Ты помнишь, — продолжал он, — как Эллен Робб явилась к тебе после того, как ее вышвырнули из «Большого амбара» и поставили фонарь под глазом? — Мейсон кивнул. — Она тогда сказала тебе, что уехала от Энклитаса в мотель «Морской прибой», а ты велел ей опять вернуться туда, так? — Мейсон снова кивнул, и Дрейк сказал: — Так вот, когда она приехала в первый раз в этот мотель, она это сделала, чтобы встретиться там с Хелманом Эллисом.

Мейсон снова принялся мерить шагами пол.

— И долго он там пробыл? — спросил он Дрейка.

— Примерно полчаса.

Мейсон внезапно покачал головой и сказал:

— Это вовсе не означает, что моя клиентка лгала. Возможно, Хелман Эллис просто последовал за ней.

— Не обижайся, Перри, но он не последовал за ней. Он приехал туда раньше нее.

— Что?!

— Это точно.

— Откуда ты узнал?

— Мой оперативник разговаривал с управляющим этого мотеля. После ареста Эллен Робб управляющий начал прокручивать в памяти события, пытаясь припомнить всякие детали, которые помогли бы ему понять, была ли Эллен порядочной молодой женщиной, на которую возвели напраслину, или же она на самом деле виновата. И он припомнил, что, прежде чем Эллен Робб показалась в мотеле поздно вечером во вторник, какая-то машина подъехала к мотелю, развернулась у входа, объехала вокруг, а потом исчезла, как будто водитель высматривал кого-то. Сначала управляющий подумал, что этот мужчина собирается снять комнату, и поэтому, когда машина вроде бы притормозила, он на всякий случай записал в свой блокнот номерной знак.

— Номерной знак? — переспросил Мейсон.

— Ну да, — ответил Дрейк. — Ты ведь знаешь порядок регистрации в мотелях. Постоялец записывает свое имя и адрес, а также марку и модель своей машины и ее номерной знак. В девяти случаях из десяти люди не помнят его, и обычно управляющему приходится выходить на улицу и самому переписывать номер. Поэтому управляющий и держит у себя в конторке блокнот. Когда появляется какая-то машина, ее прямо у подъезда освещает яркий свет, а управляющий сразу же записывает номерной знак, и ему уже не надо выходить на улицу. В случаях же, когда приезжие называют неправильный номер, он сразу держит ушки на макушке.

— Продолжай, — отрывисто бросил Мейсон.