Дело одного дня

Жандармы, словно хищники за хищниками, расследовали странную череду преступлений. Пропадали жители местных территорий. Кто это делал, и зачем, было неизвестным. Не было подозрений, не было лиц видящих исчезновения, не было пропавших тел. В общем, ничего, и как слепые гончие им приходилось выставлять патрули в Ключ-Городе, но все было безуспешно.

Емельян глубоко вздохнул, и стучал пальцами по столу. Ему думалось, что можно было сделать. Важно не поймать преступника, а отчитаться за работу. Высшее руководство не могло терпеть безрезультативной информации. Тогда он спокойно произнес:

– Вчера… Все те кто был… Можешь брать любого. Без церемоний. Ты ясно понял?

– Будет сделано. – ответил жандарм.

По лицу жандарма пробежало смущение, но он покорно исполнит любой приказ отданный Емельяном, так как сила его есть неформальный закон. Он верно подчинялся, исполняя каждый приказ. Один, из приказов был заманить своего зама на встречу в баре, и вывести в статистику, отражающую ренегатов Города, которые устраняются сразу, как об этом становится известно. Теперь же приказ – заполнить белое пятно не раскрываемого преступления, и оно будет выполнено.

– А где они?

– Там, – кивком указывая на крепость, стоящий на скале обрыва, говорил жандарм. – все как положено.

– Отлично.

– С какого из них начать первым?

– С любого, – говорил куратор. – с любого начни. Требуй и карай, требуй и карай, – сделал паузу. – И снова требуй и карай. Они не должны оттуда выйти… И да, подай мне транспорт и карту Ключ-Города, еду в мэрию.

Главный жандарм потребовал подать транспорт и карту, и отправил Сергея проводить куратора западного района. Емельян поблагодарил за сопровождение, и сев в машину, отправился за пределы гарнизона.

Расположившись в машине, Емельян выдвинул встроенный столик из кресла, разложил карту населенных пунктов, и внимательно разглядывал структуру Ключ-Города. Было важно выяснить, где именно происходят преступления, и какие места выбирает преступник.

Ключ-Город представлял производственный городок, живущий старинной идеей Dominium Maris Baltici. Территории Ключ-Города обширно захватили прилегающие земли заводов, ферм и производств изобразив Pax Romana. Огромные цеха обняли землю, производя необходимое Городу. Соты рабочих кружили на этой земле, предоставив свою жизнь доменным печам, шахтам, польдерам-фермам.

В этих местах был свой уклад, свои управленцы, свои жилища не требующие каких-либо изменений или политических распарь. Рабочие элементы Маркса заняты другим. Озабоченность составляла в рождении детей, которые позже насытят цеха, создавая круговорот рабочих рук.

Даже непогода, охватившая весь регион, отступала от бессмертных производств, которые, не церемонясь, пожирали молнии, грозы, снегопады и ливни своими языками пламени и дыханием едкого дыма махин. Трудяги не видели солнца, но и не нуждались в нем, как нуждались в ярком искрящем сплаве металлов перед глазами.

Емельян сидел перед картой, но четкого понимания и логики преступника не понял. Преступления были разрознены, то в одном месте, и сразу в другом. Люди пропадали, причем пропадали не гуляки и антиобщественные элементы, но приличные и порядочные граждане. И отложив карту, Емельян смотрел в окно, погрузившись в размышления.

Экипаж двигался. Из окна ясно раскатывался Город, стоящий на полке однообразия, диктуя капиталистические разумения жизни. Двадцать первый век перевоплотился в гоночную капсулу достижения эфемерных наград: где-то осторожней на наркотических поворотах, где-то сбавить скорость, чтобы не улететь в лапы смерти, где-то не снижать её, дабы не терять время в институте брака, и постоянно смотреть по сторонам.

Далее перед экипажем произросла Городская фондовая биржа. До определённого времени, данный финансовый институт мало кого интересовал, но после сказок быстрого обогащения, жители отправлялись в это Эльдорадо в поисках сокровищ. Правда сквозь бури и бушующие волны котировок к этому острову, многие лишь терпели убытки. Даже сейчас, подходя к зданию, нас встретят так называемые «падальщики», прозванные за свои долги перед биржей. Они, имеющие влечение к азарту, продолжали не торговать, но играть, теряя деньги, погрязая в зыбучих долгах.

Падальщики разместились на тротуаре в несколько столов, образуя общину. Кто-то из них с покрасневшим лицом ожидал возвышения котировок, другой судорожными движениями восклицал о новом проигрыше, третий размахивал руками, четвертый вовсе крестился.