Дело побежденного бронтозавра

— Во-первых, наш брак был фиктивным, — сердито отвечал Нестор Васильевич, едва не споткнувшись на неровной, пошедшей слоями от старости крыше. — Во-вторых, он давно расторгнут. Жена моя живет в Европе, и я много лет ее не видел.

— И хорошо, что не видели, и хорошо, что расторгнут, — отвечал помощник, ловко обходя почти невидимую в темноте лужу. — Представьте, был бы у вас сейчас сын-японец, который воевал бы против России!

Загорский отвечал, что его сыну от госпожи Ёсико́ было бы сейчас в лучшем случае двенадцать лет, он был бы ребенком и ни в какой войне, разумеется, участвовать не мог.

— У ниндзя нет возраста, там самые маленькие дети готовы к бою, — возразил Ганцзалин. — Если ниндзя застигнут врасплох, они хватают своих младенцев и бросают ими во врага. Младенец вцепляется в противника руками и ногами, а зубами откусывает ему нос и выплевывает его на землю.

Статский советник отвечал, что это чушь собачья и никакими младенцами ниндзя ни в кого не бросают, а Ганцзалину стыдно повторять всякую ерунду, придуманную глупыми китайскими кумушками.

Они так отвлеклись разговором, что чуть не упустили Е Вэня. Первым спохватился Загорский. Только что фигура агента маячила у них под ногами и вдруг исчезла, словно под землю провалилась. И хотя искусством проваливаться под землю владели как сам статский советник, так и его помощник, однако они отлично знали, что это всего-навсего фигура речи, обозначающая ловкую маскировку, и, если в земле нет отверстия, провалиться под нее не сможет даже самый ловкий шпион. Следственно, искать надо было не в земле и не в небесах даже, а, так сказать, в параллельных пространствах.

Загорский быстро спрыгнул с крыши и окинул взглядом улицу. Они стояли как раз на перекрестке, за пару секунд шпион никуда не успел бы убежать. Следовательно, искать его нужно было в соседних домах.

В ближнем к ним доме горел свет и двери были плотно заперты изнутри. А вот во втором по счету свет не горел, и вообще, судя по всему, был он давно заброшен.

— Торчит, как больной зуб, — неодобрительно заметил помощник. — Я бы в таком ни за что встречу не назначил.

— Почему? — спросил Нестор Васильевич, осторожно пробуя рукой дверь — не заперта ли она.

Ганцзалин пожал плечами: всем известно, что в брошенных домах селятся голодные духи и привидения. Кто полезет в такой дом, если человеку жизнь дорога?

— Вот именно поэтому мы его и проверим, — отвечал Загорский. — Китайские суеверия — а в этом квартале живут почти одни китайцы — в данном случае могут сыграть на руку нашим друзьям-шпионам.

Поняв, что дверь заброшенного дома почему-то заперта изнутри, что казалось вдвойне подозрительным, статский советник кивнул помощнику. Нужно было выбить дверь единым духом, не давая шпиону и тому, с кем он встречался, ни секунды на то, чтобы сбежать.

Нестор Васильевич и Ганцзалин вытащили из карманов револьверы и по молчаливому сигналу статского советника нанесли такой удар в дверь ногами, что петли не выдержали, и дверь со звуком лопнувшей банки влетела внутрь дома, в непроглядную темень.

— Ни с места! — зычно крикнул Загорский, врываясь внутрь. — Вы окружены! Бросай оружие, руки вверх!

И они с помощником тут же покатились в разные стороны от двери, так, чтобы их не задела шальная пуля, выпущенная на голос врагами.

Однако ответом на их вторжение было мертвое молчание. Секунды тикали, а они все лежали в полной темноте, затаив дыхание, и слушали пустоту. Слабый огонь ночных фонарей, с трудом проходивший сквозь запыленное окно, не мог осветить комнату. Однако вскоре глаза их привыкли к темноте.

Их окружало совершенно пустое помещение; воздух здесь был затхлый, очевидно, что тут давно не проветривали. Стало ясно, что в самой комнате никого нет, однако Нестор Васильевич разглядел дверь, ведущую в соседнее помещение.

Они бесшумно поднялись с пола и направились к этой самой двери. Загорский постоял перед ней секунду, потом рванул на себя. Прыгнув внутрь, он совершил кувырок и прокатился по полу вглубь комнаты. Ганцзалин не стал повторять это акробатическое упражнение, но не опуская револьвера, метнулся внутрь и растворился во мраке.

Однако и это их вторжение не возымело никакой реакции. Никто не стрелял, не пытался на них напасть и даже сбежать не пробовал.

К счастью, во второй комнате было немного светлее — здесь уличный фонарь светил прямо в окно. Они почти сразу рассмотрели на полу какую-то странную кучу, словно бы прачка несла стирать груду одежды, но что-то испугало ее, она бросила одежду на пол и побежала прочь.

Статский советник щелкнул зажигалкой, и их глазам представилось скорченное мертвое тело, лежавшее на боку с ножом в груди. Судя по всему, это был тот самый шпион-китаец, которого они преследовали. Ганцзалин перевернул его на спину, чтобы удобнее было разглядеть лицо. Под боком убитого обнаружилась небольшая мятая, мокрая от крови записка. Загорский поднял ее двумя пальцами за краешек, не успевший пропитаться кровью, поднес поближе к огню.

«Не лезьте не в свое дело, — гласила записка, — это последнее предупреждение».

Загорский поглядел на помощника.