Дело побежденного бронтозавра

Правда, в этом случае непонятно, почему они так обошлись с Зильбером, зачем украли дочь — тот ведь остался верен своим японским нанимателям. Не исключено, что это всего лишь представление, которое перед ними разыграли. В таком случае старый еврей — актер не хуже Мочалова или Щепкина, так убедительно он изображал убитого горем отца.

— Я не думаю, что Зильбер играл, — заметил Нестор Васильевич. — Человек он ловкий и хитрый, но актер весьма посредственный. Нет, его отчаяние совершенно натуральное. Значит, нас выдал кто-то другой. Но кто мог знать, что мы следим за лавкой Зильбера?

Китаец пожал плечами: кто-то такой, кто сам за ней следит.

— Отлично, — кивнул Загорский. — А кому бы это удобно было делать?

— Например, хозяину соседней лавки.

Статский советник покачал головой. Нет, не соседней. В этом случае ему пришлось бы все время оттуда выглядывать, а это неудобно и привлекло бы к нему внимание. За Зильбером удобно следить из заведения, находящегося напротив.

— Ну, конечно, — воскликнул помощник. — Лапшичная!

— Именно, — согласился Загорский. — Мне тогда еще показалось странным, почему у нас так долго не принимают заказ — дело невиданное для китайского заведения. Судя по всему, хозяин лапшичной заметил, что мы вышли из лавки Зильбера, и пытался понять, что мы за птицы.

— Наверное, он заметил, что мы сели у окна, — объяснил Ганцзалин. — Китайцы в едальнях редко садятся у окна, не любят, чтобы прохожие на них пялились. А мы сели. Почему? Потому что хотели следить за лавкой Зильбера. Это ясно как божий день.

Статский советник отвечал, что он-то не китаец, но в целом ход рассуждений Ганцзалина правильный. Они сели у окна, они посматривали в это окно, они бросили сверток с покупками и не проявляли к ним никакого интереса. Вероятно, этого хватило хозяину заведения, чтобы отослать гонца к Шиманскому — и тот оказался предупрежден.

Однако теперь это дает им шанс. Если хозяин едальни связан с японцами, через него можно выйти на похитителей девочки, а повезет — и до самого Шиманского дотянуться. Во сколько там открывается их лапшичная?

— Думаю, они тут по пекинским порядкам живут, открываются рано, часов в шесть-семь, — отвечал Ганцзалин.

— Ну, значит, пора, — решил Нестор Васильевич.

Они наскоро умылись, побрились и двинулись к лапшичной.

Спустя десять минут они уже входили в заведение. Несмотря на ранний час, народу здесь было много — рабочие, мелкие торговцы и ремесленники заполонили лапшичную, шум и гам тут стоял неимоверный.

— Может, сначала перекусим, а потом уже и за дело? — спросил Ганцзалин, озабоченно выискивая взглядом свободный столик.

— Бесплатно хочешь перекусить? — догадался статский советник.

— С худой овцы хоть жира клок, — осклабился помощник.

Однако мечтам Ганцзалина о бесплатном завтраке не суждено было сбыться. Пока они озирались по сторонам, из подсобного помещения выглянул хозяин. Это был лысый толстый китаец средних лет, удивительно похожий на волшебного свина Чжу Бацзе́, сопровождавшего Царя обезьян в его путешествии на Запад — для полного сходства не хватало только грабель в руках. Свиноподобный хозяин окинул важным взглядом лапшичную и замер — в двух шагах от него возвышались Загорский и Ганцзалин.

— Вот он, — проговорил помощник, свирепо оскалившись.

Толстяк переменился в лице, потом попятился, не спуская с них глаз, и необыкновенно проворно юркнул в дверь. Он попытался еще захлопнуть ее за собой, но ему помешал Ганцзалин, железной рукой придержавший ее за ручку. Из последних сил лапшичник дернул дверь на себя, расшатанная ручка жалобно скрипнула и осталась в руках Ганцзалина. Однако было поздно: дверь уже держал сам Загорский.

Взвизгнув от ужаса, как будто был настоящей свиньей, толстяк метнулся прочь.

— Кажется, мы были правы в своих подозрениях, — заметил Нестор Васильевич, и они с помощником устремились за беглецом.

Тот, однако, несмотря на внушительную комплекцию, показал необыкновенную прыть. Из подсобки он вырвался во внутренний дворик, где следы его немедленно затерялись.

Загорский с некоторым изумлением обозрел пространство двора, где стояли какие-то хозяйственные приспособления, всякого рода метлы, лопаты, грязные тазы и чаны для готовки еды. Забор вокруг двора был высокий, перемахнуть его в один миг или даже перелезть через него новоявленный Чжу Бацзе никак не мог. В заборе, правда, имелась калитка, однако она была заперта на засов изнутри.

— Ищешь свинью — найди корыто, — важно провозгласил Ганцзалин, указывая пальцем куда-то вбок от себя.

Там в двух шагах от них возле стенки действительно лежало огромное деревянное перевернутое корыто.

— Думаешь, он там? — спросил статский советник.

Китаец был в этом совершенно уверен. И если хозяин применит свои дедуктивные способности, он тоже догадается, почему лапшичник прячется именно там, где указал он, Ганцзалин.

— Уже догадался, — улыбнулся Загорский. — Корыто перевернуто, это необычное для него положение. Вывод прост — он прячется под корытом.