Дело побежденного бронтозавра

Сейчас начальник охраны конвоя поручик Сабанеев нервно поглядывал по сторонам — ему не нравилась вся эта дикая лесная красота, он предпочел бы широкие русские степи, в крайнем случае — туркестанские пустыни. Хуже лесов были только горы, но и в лесах опасности таились на каждом шагу.

— Какого черта мы ломимся прямо сквозь эту тайгу?! — хмуро сказал он начальнику транспорта Мерабу Иоселиани. — Надо было хотя бы часть пути пройти через Силяохэ́, там вокруг открытые пространства, хунху́зов видать за версту.

— Зачем беспокоишься, дорогой, так лучше, — лениво отвечал ему Иоселиани. — Мы никого не видим, и нас никто не видит.

Поручик хотел было сказать, что они, в отличие от разбойников, ни за кем не охотятся, но махнул рукой и промолчал. А что прикажете делать, не вести же, в самом деле, обоз назад, чтобы пройти ту же дорогу по более безопасной траектории. В конце концов, до места оставалось не так уж много, даст бог, доберутся как-нибудь.

С Иоселиани он старался не спорить — тот был ставленником самого полковника У́хач-Огоро́вича, начальника управления разведки Первой Маньчжурской армии и по совместительству начальника управления транспорта. Среди офицеров ходили смутные слухи, что грузин Иоселиани раньше был разбойником, или, как там у них это на Кавказе зовется, абреком. Однажды фортуна ему изменила, он был пойман и за лихость свою и многочисленные преступления отправлен на каторгу, которую отбывал в Чите. Несмотря на это, полковник Ухач ему поверил и сделал своей правой рукой. Однако во всю эту историю не очень-то верилось. В самом деле, как такой симпатичный человек, как Иоселиани, мог стать разбойником? Если не доверять Иоселиани, то надо усомниться и в умственных способностях полковника Ухача, который поставил бандита на такой ответственный пост — водить обозы. А Ухач-Огорович был опытный боевой офицер, говорят, даже китайский язык знал, что было лишним аргументом, чтобы поставить его на пост разведывательного управления всей Маньчжурской армии.

К слову сказать, Ухач всегда ухитрялся найти выход из самых сложных положений. Когда армейские обозы грабили, он не унывал, а задействовал все свои связи среди китайских купцов и исхитрялся в кратчайшие сроки пополнить запас фуража и продовольствия. Конечно, это обходилось армейской казне в кругленькую сумму, ну а где вы видели купцов, которые работают себе в убыток?

Поручик был начальником охраны транспорта, который сопровождал сейчас к штабу, однако нижние чины, подобранные Иоселиани, все равно подчинялись в первую очередь горцу. Такое двуначалие, конечно, не только вредно для дела, но может быть и очень опасно, если, например, налетят хунхузы. Поручик скомандует одно, Иоселиани — другое, какой приказ будут выполнять нижние чины? Это, конечно, совсем нехорошо. Даст бог, доберутся они до места без приключений, надо будет непременно подать рапорт полковнику…

Тут от невеселых мыслей поручика отвлек какой-то странный звук. Звук был слабый, негромкий, словно где-то неподалеку медведь ненароком сломал ветку. Но кадрового офицера обмануть было трудно: это не ветка сломалась, это передернул затвор невидимый враг.

— Отделение, в ружье! — крикнул поручик, хватаясь за пистолет.

Нижние чины засуетились, заполошно защелкали затворами, ища глазами супостата. Но было поздно — наставив карабины на обоз, на дорогу из-за деревьев выехали по меньшей мере двадцать хунхузов.

— Огонь! — отчаянно крикнул поручик, разряжая пистолет в ближнего разбойника. Однако пистолет его дал осечку, а крик поручика покрыл зычный голос Мераба Иоселиани.

— Не стрелять!

Отделение замерло, ощетинившись винтовками. Замерли и хунхузы на своих крепких коньках, самой природой определенных преодолевать любые препятствия, — такие, если надо, влезут не только на гору, но и на дерево.

— Вы с ума сошли, господин Иоселиани, — сквозь зубы процедил поручик. — Какого черта?! Что значит это ваше «не стрелять»?

— Их больше, — также негромко отвечал начальник обоза. — Перебьют нас, как куропаток. Надо миром договориться.

— Как это — миром? — поручик исподтишка оглядывал лесных разбойников. — Как вы себе этот мир представляете? О чем торговаться будем?

— Им нужны товары, а мы жить хотим, — сказал Мераб. — Об этом и будем торговаться.

Поручик кусал губы. Ах, как плохо все вышло, как чудовищно нехорошо! Если бы только их не застали врасплох, можно было бы залечь за телегами и успешно оттуда отстреливаться. Едва ли разбойники бились бы до последней капли крови, достаточно было бы ранить двоих-троих, и нет сомнений, что они сбежали бы. А сейчас… Сейчас господин абрек, похоже, прав: на каждого солдата из сопровождения приходится как минимум по два вражеских стрелка, так что шансов у них почти никаких.

— Значит, договариваться, — негромко повторил Сабанеев. — То есть отдадим им все что захотят, а сами с голыми руками вернемся. И что же мы скажем начальству?