Дело побежденного бронтозавра

Ухач отвечал, что никакого такого личного интереса у него нет, кроме интереса отечества, а если уж зашла об этом речь, то он немедленно приведет Иоселиани под конвоем прямо в дом к господину Загорскому. Пусть возвращаются и ждут — и пятнадцати минут не пройдет, как он явится вместе с проштрафившимся начальником продовольственного конвоя. И пусть допрашивают того сколько душе угодно. Но лично он, полковник Ухач-Огорович, умывает все и всяческие руки и за последующие события отвечать не будет.

— Сами ответим, — негромко пробурчал Ганцзалин, и они отправились к дому, в котором разместил их полковник.

Из так называемого клуба вышли они без промедления и потому не могли видеть, как полковник Ухач пальцем поманил к себе скрывшегося в темном углу денщика и спросил грозно:

— Подсыпал?

— Так точно, — отвечал Семен, — в оба бокала, как и велено.

— Не похоже, — хмуро проговорил полковник, — уж больно они оба бодры.

— Не извольте беспокоиться, — денщик был непоколебим, — и четверти часа не пройдет — уснут как миленькие.

— Смотри у меня! — и полковник, погрозив ему кулаком, тоже вышел на улицу, в сгустившуюся ночную тьму.

* * *

Не прошло и десяти минут, как Загорский с помощником оказались дома. Нестор Васильевич запер за собой дверь и повалился на кровать.

— Чертовски хочется спать, — сказал он, зевая. — Но спать нельзя… Во всяком случае… э-э-э… пока не допросим Иоселиани.

— Который час? — спросил помощник, которого тоже изрядно клонило в сон.

На вопрос этот, однако, не последовало никакого ответа. Китаец повернул голову и увидел, что господин улегся прямо на незастеленную кровать, на матрац, как был, в одежде, только сапоги снял и поставил у изножья и теперь мирно посапывал.

Ганцзалин с некоторым огорчением подумал, что, кажется, даже железного Загорского начинает одолевать возраст — раньше тот никогда не спал днем. Но потом помощник вспомнил, что они несколько дней провели в пути и пару раз ночевали прямо в лесу, у костра, и понял, что возраст тут ни при чем, просто дает себя знать усталость. Мысль эту он додумывал, уже проваливаясь в сладкие объятия Морфея…

Спал он, как ему показалось, всего минуту или две, однако ему успел присниться римский бог Вулкан, изрыгающий потоки огненной лавы. Ганцзалин пытался бежать от этой лавы, но безуспешно, она двигалась гораздо быстрее. Китаец почувствовал, как огненная река, сияя багровым адским пламенем, догоняет его и опаляет ему затылок. Явственно запахло жареным.

— Ганцзалин, — загремел Вулкан прямо над его головой, — вставай!

Ганцзалин с трудом разлепил веки. Над ним в сиянии странных всполохов стоял господин и тряс его за плечо.

— Просыпайся, мы в ловушке!

Ганцзалин сел и посмотрел по сторонам. За решетчатыми окнами в ночи полыхал огонь, нос был забит отвратительным запахом горящих бревен.

— Нас подожгли, — сказал Загорский. — Дом горит!

— На улицу! — крикнул Ганцзалин, наконец очнувшись ото сна.

Господин только головой покачал: кто-то запер дверь снаружи и еще подпер ее бревном. Остаются окна, но на них решетки.

— Попробуем выломать, — решительно сказал Ганцзалин и тут же закашлялся — едкий дым от горящих снаружи бревен стал поступать внутрь.

— Постой, — сказал Нестор Васильевич.

Он выдернул из саквояжа сорочку, одним движением разодрал ее пополам, потом сбегал в подсобное помещение, водой из умывальника намочил оба куска, один дал помощнику.

— Дым, — объяснил он. — Обмотай лицо, чтобы не отравиться, дыши сквозь ткань.

Он замотал лицо себе и помог Ганцзалину. Они рванулись к окну, открыли настежь обе створки — дым снаружи пошел гуще. Не сговариваясь, вцепились в решетку, стали неистово дергать ее вперед и назад, стараясь расшатать, однако решетка, вделанная в толстенные бревна, устояла. Тогда Загорский нанес по решетке чудовищный удар ногой, но она даже не шелохнулась. Ту же операцию проделал и Ганцзалин — тоже безуспешно.

— Только ноги переломаем, — проговорил китаец, морщась, — против медведей делана…

Между тем дым снаружи валил все гуще, грозя заполнить весь дом. Нестор Васильевич хлопнул обеими ставнями, закрывая окно.

— Так дольше продержимся, — сказал он.

Потом лег на пол и знаками приказал китайцу сделать то же самое. Тот последовал примеру господина. Было видно, как горячий дым висит в воздухе, но прямо у пола дышать еще было можно. На улице нарастал гул от разгорающегося пламени; чтобы слышать друг друга, приходилось напрягаться.

— Будем держаться как можно дольше! — прокричал статский советник. — Может быть, пожар заметит дежурный и его погасят до того, как мы тут изжаримся живьем или задохнемся от дыма.

— Дежурного к дому даже не подпустят, — крикнул в ответ Ганцзалин. — Тот, кто нас тут запер, хотел, чтобы мы сгорели.

Нестор Васильевич ничего не ответил, он о чем-то думал.

— Огонь идет неравномерно, — наконец сказал он. — Может быть, отлежимся в углу. Бревна успеют прогореть в каком-то одном месте, и нам все-таки удастся их выбить.

— Тогда смотрим, где огонь больше! — крикнул Ганцзалин.