Демократическая прогрессивная партия Тайваня и поставторитарная модернизация

Национальный миф ДПП зиждется на двух оппозициях, которым придается непримиримый характер. Такова, во-первых, оппозиция «старой» и «новой» эпох тайваньской истории. До 2000 г. история Тайваня была историей бесправного и угнетенного народа, всеобщей нищеты, коррупции и невежества, а с 2000 г. началась эра свободы и культурного расцвета. Во-вторых, это оппозиция авторитаризма и демократии, где авторитаризм соотносится с Китаем, а демократия – с Тайванем, причем жители континента искони привержены тирании, а тайваньцы – прирожденные демократы. Противники ДПП внутри страны оказываются, таким образом, вольными или невольными агентами внешних врагов Тайваня.

Логика политической борьбы заставила идеологов ДПП выстроить дискурс, в котором КПК, материковый Китай, авторитаризм и бесправие народа, а также Гоминьдан и Китайская Республика оказываются звеньями одной цепи, частями единого «антитайваньского» мировоззрения. Естественно, для сторонников ДПП Китайская Республика, этот осколок унитарного материкового Китая, не имеет никакого отношения к Тайваню, который оставался в стороне от Синьхай-ской революции 1911 г. и вообще первые четверть века существования Китайской Республики входил в состав Японии. Как выразился один публицист, исповедующий подобные взгляды: «Тайвань всегда был Тайванем и ничем иным»[243].

Тайваньская нация, согласно идеологам ДПП, родилась в борьбе с иностранными колонизаторами. Решающим эпизодом стало восстание 28 февраля 1947 г., которое интерпретируется ДПП как освободительная борьба тайваньского народа против иностранного владычества, а последовавшие за ним репрессии – как расправа над цветом тайваньской нации. Интересно, что жители прибрежных островов Цзиньмэнь и Мацзу, которые относятся к провинции Фуцзянь и остались под контролем гоминьдановского режима из чисто военно-стратегических соображений, тоже причисляются руководителями ДПП к «тайваньскому народу». Эта с географической точки зрения аномалия не кажется странной сторонникам тайваньской независимости, поскольку тайваньская нация для них является этнокультурной общностью.

Идеологи ДПП считают Китайскую Республику не более чем юридической фикцией, и устранение последней, как они уверяют, даже лишит КНР формального повода напасть на Тайвань. Любопытно, что эту идею ДПП – точнее, ДПП с подачи ССТ – обосновывает ссылкой на традиционный конфуцианский принцип «исправления имен». Соответственно, приход к власти ДПП в 2000 г. означает достижение тайваньским народом своей независимости. Отныне, провозглашают они, тайваньцы стали сами определять свое будущее. А поскольку Китайская Республика символизирует колониальный гнет и унижение тайваньского народа, вся ее государственная символика может и даже должна быть устранена, что, разумеется, не помешало правительству ДПП эту символику сохранить из элементарных соображений государственного престижа и безопасности.

В официальных заявлениях лидеров ДПП, как правило, похвалы добродетелям тайваньского народа сочетаются с призывами не бояться агрессивной, империалистической политики континентального Китая, любить родину и смело идти вперед по пути демократии, прогресса и мира. Вот характерный образец риторики ДПП – речь Чэнь Шуйбяня от 1 января 2007 г., произнесенная по случаю начала очередного года существования Китайской Республики, но, как можно видеть, фактически призывающая к ликвидации этого государства. Тайваньский президент сказал тогда: «Сегодня тайваноцентричное сознание, которое ставит Тайвань превыше всего, достигло своего расцвета. Международное сообщество должно отнестись с вниманием к чаяниям тайваньского народа и должно уважать его право на свободный выбор. Что еще более важно, основываясь на своей горячей любви к родине и вере во всеобщие ценности свободы, демократии, человеческих прав и мира, имея за плечами полувековой опыт борьбы за свое процветание, народ Тайваня должен преодолеть рамки этнической замкнутости и политических интересов и работать сообща над укреплением своего чувства национальной общности. <…> Суверенитет Тайваня принадлежит его 23 миллионам жителей, а не Китайской Республике. Только народ Тайваня имеет право определять свое будущее, и Тайвань – часть мира, а не Китая»[244].

Заметим, что в этой речи название государства – Китайская Республика – прозвучало только один раз, тогда как Тайвань упомянут 53 раза. Согласно программе ДПП, факт обладания Тайванем суверенитета, который не распространяется на континентальный Китай, «отражает историческую реальность и существующее положение вещей, а кроме того является предметом международного консенсуса. В соответствии с фактом наличия суверенитета и независимости Тайвань должен принять собственную конституцию и создать нацию»[245].