Демократическая прогрессивная партия Тайваня и поставторитарная модернизация

В случае Тайваня «учреждение» нации затрудняется еще целым рядом факторов. Тайвань, как известно, населен иммигрантами, оказавшимися к тому же в полиэтническом обществе. Само по себе это обстоятельство не кажется непреодолимым препятствием для создания национального государства. Идеологи ДПП часто ссылаются на опыт США, Канады, Австралии, Новой Зеландии и других государств, созданных переселенцами, как вдохновляющий пример для Тайваня. Но это сравнение не совсем корректно. Сомнительно, чтобы Канада или Австралия смогли так легко получить независимость, если бы туда переехала английская королева со своим двором. А на Тайвань в 1949 г. прибыло около 13 % его нынешнего населения, причем переселенцы составили костяк армии и государственной администрации. Противопоставить их тайваньскому «народу» и тем более обществу просто невозможно.

Очень щекотливый вопрос – мотивы учреждения нового государства. Даже один из националистических идеологов Тайваня – Ши Чжэнфэн – отмечает, что хотя «тайваньская интеллигенция уже сконструировала тайваньский национализм и перешла к его воплощению в жизнь, народные массы как будто топчутся в нерешительности и спрашивают себя, чем национализм может помочь им?» Н Ши Чжэнфэн сам дает косвенный ответ на этот вопрос, отмечая, что государство, которое не может гарантировать своим гражданам безопасность и благосостояние, никому не нужно[256]. Вот здесь мы нащупываем реальную слабость тайваньского национализма. Провозглашение тайваньского государства чревато слишком большими рисками, чтобы его могли с энтузиастом поддержать тайваньцы – люди в подавляющем большинстве прагматичные, желающие прежде всего спокойствия и процветания. В итоге Чэнь Шуйбяню и другим руководителям ДПП приходилось регулярно дезавуировать свою столь выигрышную для политической агитации риторику и заявлять – к всеобщему облегчению, – что Тайвань и так уже является независимым государством (что есть неоспоримый факт) и провозглашать его независимость нет нужды.

Ши Чжэнфэн невольно касается еще одной глубинной проблемы именно азиатского национализма, когда говорит, что тайваньский национализм является детищем интеллигенции и в известной степени чужд народным массам. Действительно, национализм везде создается интеллигенцией, получившей западное образование. Он вообще есть типичный продукт модернистской идеологии Запада, подлинным истоком и основанием которой является самотождественный, независимый от социальной среды субъект. Между тем в Азии политические общности, учрежденные на этой основе – от древнегреческого полиса до современного национального государства, – не согласуются с традиционными формами общественности, которые не признают прерогатив индивида и субъекта. В научной литературе еще слабо изучен и осмыслен тот факт, что между интеллигенцией и народными массами в азиатских обществах всегда наличествуют некоторый зазор, препятствующий созданию национальных государств в крупнейших странах Восточной Азии. Это касается едва ли не в первую очередь Китая.

Руководители ДПП испытывают особенные симпатии к Японии. Их сторонники убеждены, что, «по мнению большинства тайваньцев, только японцы заслуживают доверия»[257]. Эта, казалось бы, алогичная любовь тайваньских националистов к Японии не кажется странной там, где японский язык в условиях диктатуры Гоминьдана был знаком тайваньской идентичности.

Итак, политика ДПП в идеологическом плане исходит из еще малоизученной особенности общественного сознания на Тайване (и, возможно, в некоторых других бывших западных колониях в Юго-Восточной Азии), которую В. В. Малявин называет «травмой идентичности»[258]. Вместе с тем эта политика является одновременно и попыткой преодоления этой травмы. Последней цели как раз и служат радикальные формы тайваньского национализма, которые предлагают тот или иной отбор идеальных ценностей культуры, обычно выдаваемых за реалистическое описание народного «характера» или «духа». В этом пункте лидеры ДПП фактически вступают на путь, свойственный экстремистским националистическим движениям. Недаром оппоненты ДПП часто обвиняют ее в фашистских тенденциях, стремлении наделить часть жителей острова привилегированным статусом и, следоватьно, покончить с демократией в стране[259]. Эта критика, надо сказать, справедлива лишь отчасти. Риторика «истинного тайваньского духа» не отменяет умеренно-романтического крыла националистического движения на Тайване и чаще всего имеет целью мобилизацию соответствующего электората. Вот почему она озвучивается, как правило, в периоды избирательных кампаний.