Демон абсолюта

После прибытия он встретился с генералом Гуро[576] и передал ему послание, где Клемансо сообщал тому о соглашениях, заключенных между Францией и эмиром. Генерал сообщил, что со времени его прибытия Телль-Калах, пограничный пост, был атакован последователями шерифов; Эль-Хамман, взятый ими, снова оккупирован французами и снова атакован иррегулярными силами под командованием офицеров из правительства Дамаска; что в Мерджайуне произошел бой; что регионы Тир и Саида были захвачены; шейх Салех, особенно враждебный Франции, был назначен из Дамаска эмиром в горах ансарийе, где укрывались банды, атаковавшие территорию, контролируемую французами. Что в правительстве Алеппо собирались заменить Джаафар-пашу на Рушди-бея, бывшего турецкого офицера с дипломом Военной школы Берлина, первой целью которого было парализовать железную дорогу, недоступную для французских войск в целях их операций против турок. И что, наконец, правительство Дамаска находилось с ними в постоянной связи.

Пять английских дивизий в Киликии были сменены шестью французскими батальонами, из которых три состояли из армян: один француз на двадцать англичан. Турки Мустафы Кемаля, разочарованные решением, которое доверяло грекам оккупацию Смирны, но еще слишком слабые, чтобы атаковать их, тотчас же начали партизанскую войну против «горстки людей», с которыми Франция собиралась удержать Киликию, и Гуро не располагал подкреплениями.

— А что касается арабов, вы считаете себя в состоянии подавить мятежи? — спросил он эмира.

— Легко: ведь это я их вызвал.

Это были клубы, которыми Фейсал располагал все меньше и меньше. В Дамаске, а потом в других городах, он был принят с беспокойством, если не с враждебностью. Он согласился на расчленение Сирии и на французский мандат. Его власть над Конгрессом и над партиями была велика лишь постольку, поскольку этого хотели они сами. Соглашения, которые он заключил с Францией во время своей предыдущей поездки, оставались наполовину секретными[577]; но французская армия в Тире, в Бейруте, в Латакии, в Триполи, французские советники в Дамаске — это было у всех на виду. Толпы встречали эмира криками: «Независимость! Единство!» Разве не был он всей душой с ними, с Рушди-беем, для которого Мустафа Кемаль в открытой войне с общим врагом был больше, чем союзником? Очевидное сопротивление Сирии французской оккупации — не могло ли оно заставить англосаксов вернуться к их решениям? Как во время его первого приезда, Сирия возродила его.

Через девять дней после его приезда в Дамаск[578], небольшая группа сторонников шерифов попыталась взорвать мост Литани; потом шейх Салех в горах ансарийе подготовил вооруженное восстание мусульман в районе Латакии. Турки восстали в Морахе, куда французские войска, парализованные разрушением железной дороги в Райяке, должны были эвакуироваться в начале февраля. Иррегулярные силы шерифов атаковали под Тартусом один из французских складов боеприпасов.

В октябре и ноябре в Багдаде и в штабе Дамаска волнения возросли. Офицеры заметили, что ни один из провинциальных советов, обещанных Арнольдом Уилсоном, не был сформирован, и что верховный комиссар не собирался собирать их до следующего года. В Лондоне Монтегю, обеспокоенный рапортами полиции и больше, чем Уилсон, расположенный принимать «Ахад» всерьез, собирался публично объявить, что Великобритания, в той или иной форме, остается в Ираке; и встретил формальную оппозицию английской делегации на мирной конференции. 10 ноября лорд Керзон решил обратиться к сэру Перси Коксу из Тегерана; но тот требовал полной власти[579], а Керзон, вовлеченный в либерализм, который он проповедовал в Париже, не мог этого принять. Арнольд Уилсон считал себя хозяином в стране. «Я считаю, — телеграфировал он, — создание арабского правительства согласно предложенным пунктам несовместимым с эффективным британским управлением, и вообще с эффективным управлением. Несколько лет, предшествующих назначению арабских губернаторов или высших чиновников, исключая только назначение в качестве советников, принесут быстрый упадок власти, закона и порядка, за которым последует анархия и беспорядок… Эффективное британское управление жизненно необходимо, чтобы сохранить существование Месопотамии как независимого государства или как административного единства».